— Наверно, он тоже наслышан о том, что ситайки способны удивить в постели даже самого требовательного любовника…

— Вы… что…

— Об этом трепались на каждом углу, стоило тебе появиться в Каптике. Какая экзотика…

Мои кулаки разжались, и я довольно неумело, но ощутимо треснула доктора Баргера по щеке, заставив его, наконец, заткнуться.

— Ты ударила меня? — после минутной паузы спросил мужчина, будто этот факт еще находился под сомнением.

Его глаза сверкали удивлением и жгучим недовольством. Наверно, он полагал, что я преспокойно буду слушать все те жуткие вещи, о которых он посмел вещать с самым серьезным и умным видом на свете. Он потер щеку, хотя не думаю, что я причинила ему невообразимую боль.

— У вас начался бред, — пробурчала я.

— Завтра я хочу видеть на столе твое заявление об отчислении.

По моему телу прокатилась волна тока.

— С чего бы это? — постаралась прикрыться бравадой, хотя голос предательски дрогнул.

— С того, что я так решил.

— Вы не можете меня отчислить из-за того, что случилось вне стен лаборатории.

— И откуда ты взялась такая умная? — бросил он, щуря глаза.

— Я пойду к Хейвуду!

— Он будет только счастлив, если ты предоставишь ему возможность выставить тебя вон из университета. Если ты еще не догадалась, только я стою между тобой и безжалостной системой.

— Значит, хотите меня отчислить, потому что я врезала вам по физиономии?

— А что? Не имею права?

— Вы… — вскипела я снова, да с такой силой, что не смогла контролировать следующее: — Да вы настоящий козел, доктор Баргер!

Развернувшись, я быстро пошла по дорожке, мечтая, чтобы этого злосчастного дня никогда не было.

— Лессон, подожди! Я вызову такси! — прокричал мужчина мне в спину, а затем заворчал: — Вот же несносная ситайка… — и что-то еще, чего я уже не услышала.

Я накрыла голову подушкой, слыша требовательный стук в дверь.

Было бы неплохо, если бы у меня началась амнезия, и я бы просто забыла события вчерашнего дня.

— Лимма, нам нужно поговорить, ты же знаешь, — раздался голос Дейны, — кроме того, ты пропустишь автобус…

Солнечный свет вливался в окошко моей комнаты, которая выглядела такой же унылой и тусклой, как и вся моя жизнь.

— Послушай, дорогая, — произнесла ба примирительно, — то, что я наговорила вчера сгоряча… не принимай все это всерьез. Я просто испугалась. Гарверд не должна узнать о тех письмах, понимаешь? Ей лучше дома, со мной. Я, как никто другой, позабочусь о ней.

Моя мать в том возрасте, когда сама способна решать, что ей лучше. И если бы она знала, что востребована, ее бы след простыл из жизни Дейны еще несколько лет назад. И судя по всему, моя бабушка больше всего на свете боится этого. Чертов эгоизм семьи Лессон!

— Пообещай, что ничего не расскажешь ей, Лимма, — говорила ба, стоя под дверью. — Ты же знаешь, какой это будет удар для нее.

— Я ничего не скажу, — приподняв подушку, произнесла я, — клянусь. Ты довольна?

— Раз так, открой дверь. Пора завтракать. И разве тебе не нужно в лабораторию?

Мне теперь ничего не нужно. Я теперь даже не знаю, как появиться на глаза Баргеру. Лучше выпить яд, чем когда-либо добровольно встретиться с ним.

Сев в постели, я потянулась за халатом. С этого дня у меня будет полно свободного времени, и я могу распоряжаться им как угодно — например, пойти на работу. В какую-нибудь забегаловку. Буду разносить кофе и предлагать «фирменный суп» посетителям. А заодно выкину из головы мысли о своей исключительности и о работе с Такером.

— Привет, мама, — поприветствовала, когда спустилась в столовую и вдохнула аромат душистого зеленого чая.

Я чмокнула маму в щеку и получила ответ через синтезатор: «Привет!»

Многозначно взглянула на ба, которая лишь слабо улыбнулась. Если мама согласилась на синтезатор, значит, все не так плохо.

— Ты опоздала на автобус, Лимма, — изрекла ба, садясь за стол. — Что-то случилось… в лаборатории?

— Ничего, просто доктор Баргер дал мне еще один выходной.