Однако прямой приказ охранять поврежденные корабли и любой ценой довести их до своих транспортов и мастерских, поставил точку в этом вопросе. Для разведки, в подчинение Бухвостову передали все оставшиеся миноносцы, три из которых пришлось брать на буксир. На «Громком» вышла из строя правая машина, а «Бедовый» лишился хода из-за повреждений в котельных отделениях, полученных в атаке. «Буйный» имел полузатопленное машинное отделение и продолжал медленно погружаться.

Была уже половина четвертого. Русская эскадра начала строиться в две колонны. В правой шли «Суворов», «Бородино» и «Орел», за ними второй и третий броненосные отряды в полном составе. Это были теперь главные силы второй тихоокеанской эскадры.

Левую колонну вел «Александр III». За ним шли «Россия», «Громобой» и «Светлана». Шли на 10 узлах, проложив курс на залив Миура, надеясь нагнать кого-нибудь из поврежденных японских кораблей, направляющихся туда. Пары на всех кораблях держали для самого полного хода. Ни на минуту не прекращались ремонтные работы. Палубы очищались от обломков и грязи. Все разбитое и ненужное отправлялось за борт.

На флангах, до отделения подранков от остальных сил, снова были выставлены миноносцы, но их осталось только четыре, «Безупречный» пока не мог держать большой ход и держался между колоннами, исправляя повреждения.

В 15:45 за левым траверзом колонны, возглавляемой «Александром», показался «Ослябя», сопровождаемый «Уралом». По приказу командующего, корабли «инвалидной команды» сбавили ход до самого малого, поджидая подранка. На «Суворове» подняли сигнал: «С возвращением!», запросив: «Каким ходом можете идти?» С осевшего носом и все еще имеющего небольшой крен влево броненосца ответили: «Можем держать 10 узлов. Видели 4 японских миноносца, ушедших на запад». С флагмана просигналили: «Благодарю за службу!», приказав занять место между «Громобоем» и «Светланой». «Уралу» было приказано держаться на правом траверзе «Александра III».

К четырем часам пополудни все покалеченные русские корабли собрались вместе и вновь двинулись на юго-запад, вслед за своими более везучими собратьями.

В 15:40 Добротворский встретил госпитальные суда, передав на них флажным семафором: «Был бой. Нами потоплены «Фудзи», «Идзумо», «Ниссин» и «Ивате». Наши все на плаву», после чего крейсера сообщили курс, выводящий на эскадру, и отвернули резко вправо, продолжая разведку, встав во фронт, развернутый с севера на юг на 4 мили, и держа полный ход.

Они теперь шли строго на запад, надеясь в скором времени обнаружить остатки японского флота и навести на него свои броненосцы. В 15:47 был обнаружен дым одиночного корабля, чуть правее курса крайнего правого во фронте «Изумруда». Продолжая сближение, вскоре удалось разглядеть, что это «Асахи». С марса на фок-мачте «Олега» было видно, что броненосец стоит без хода, скорее всего, исправляя подводные повреждения, развернувшись левым бортом к ветру. Об этом немедленно отправили телеграмму, сразу получив квитанцию и приказ отходить к эскадре, не обнаруживая себя.

Развернувшись на восемь румбов, корабли Добротворского оказались снова в разомкнутой кильватерной колонне и на 15 узлах пошли на север, навстречу своим броненосцам, быстро сокращая интервалы в строю и не упуская из вида обнаруженного противника. Через восемь минут прямо по курсу показались наши поредевшие главные силы.

Идя на юго-запад, Рожественский получил нешифрованную телеграмму со своих крейсеров, обнаруживших «Асахи». На действующем флоте немедленно увеличили ход до полного. В 15:58 левее курса показались и сами крейсера, вскоре вставшие левее колонны броненосцев, в 15 кабельтовых. По их наводке чуть довернули вправо и вскоре обнаружили прямо по курсу сначала дым, а потом и сам броненосец, лежавший в дрейфе в 70–75 кабельтовых прямо по курсу.

Появление русских кораблей, приближающихся на полном ходу, судя по всему, оказалось полной неожиданностью для японцев, поскольку «Асахи» оставался без движения левым бортом к нам еще какое-то время. Офицер-наблюдатель из рубки на фок-мачте «Суворова» доложил, что броненосец дал ход и начал разворот вправо, лишь когда мы приблизились к нему на 55 кабельтовых. Расстояние сокращалось очень быстро, и казалось, что его участь уже предрешена, но в 16:18 была получена радиограмма с госпитального судна «Орел»: «Атакован пятью броненосными крейсерами. Нахожусь под огнем, отхожу на запад».

Получив эту депешу, Рожественский выругался в сердцах и саданул кулаком по броне боевой рубки. Тут же успокоившись, взглянул на штурманские прокладки на стене, где уже было отмечено место «Белого Орла» и «Костромы», согласно рапорту крейсеров. Через минуту он приказал повернуть последовательно на выручку плавучим госпиталям, а всем двенадцатидюймовым башням первого и второго отряда открыть огонь по «Асахи», до которого было уже чуть больше 40 кабельтовых. Руководить стрельбой отправили в рубку на мачту самого барона Гревеница, приплясывавшего от нетерпения рядом с командующим.

Поскольку на самом «Суворове» кормовая башня была безнадежно испорчена, а в носовой на такую дальность могло действовать лишь одно орудие, данные для стрельбы передавали из верхней рубки фонарем на идущий следом «Бородино». А тот уже вел пристрелку, давая залпы поочередно из носовой и кормовой башен. Для большей надежности передачи сигналов флагман вышел из строя вправо, сократив расстояние между броненосцами до самого минимума.

Крейсерам было приказано разворачиваться и идти на восток на максимально возможной скорости, но не сближаться с противником ближе, чем на 30 кабельтовых.