пленных, поэтому и усиленный конвой, так что парни были рады освободиться, злы и рвались в бой. Но с таким пополнением наши запасы продовольствия быстро таяли, а камбузы баркаса, баржи и катера просто не способны были на всех приготовить, и часть людей питались всухомятку. Дед, как мой зам, выдавал припасы.

Из пехотинцев мы сформировали усиленный взвод, из четырёх отделений по десять бойцов. Всё захваченное с немцев вооружение и амуниция ушли им. Трофейная форма стиралась и подгонялась по размерам.

Девушка с эмблемами связи в петлицах, к сожалению, оказалась телефонисткой в штабе стрелкового полка, рацию не знала. Мы её пока определили помощником кока. Старшина, скорее всего, вместе с группой нас покинет, и на эту связистку у меня были именно планы в качестве его замены. Но на камбузе она пробыла всего двадцать минут, и старшина выгнал её — вообще готовить не умеет, так что отправил её сиделкой к медикам, тут вопросов уже не было.

Караулов осмотрел трофейную радиостанцию и подтвердил, что может с ней работать. Он и стал слушать эфир, а также привлёк для этого знающего немецкий бойца из освобождённых. Так что мы были в курсе большинства дел немцев. Да и то, что уже ищут пропавших, было заметно. По дорогам нет-нет да и мелькали мотоциклисты и бронетранспортёры. Правда, воздушной разведки так и не было. Зато ближе к обеду, когда формирование было закончено и шла подготовка к вечернему рейду, которым будет непосредственно командовать Караулов, вверх по реке прошёл торпедный катер под флагом кригсмарине в морском камуфляже. Тот самый «шнелльбот». Но нас не заметили. Проводив его взглядом, мы продолжили подготовку.

А вот после обеда наблюдатели подняли тревогу. По дороге неподалёку от нашей стоянки десяток немцев конвоировали около пятидесяти советских военнопленных. Даже с первого взгляда было видно, что в колонне только командиры, вплоть до старших, это я о красно-лампасниках. Двоих засекли наблюдатели. Ничего себе, и генералов немцы в плен взяли? Хотя чего удивляться после провальной летней кампании прошлого года?

Не успели все встать по своим боевым постам, как пришёл отбой. Конвойные были опознаны как наши переодевшиеся разведчики. Вернулись всё- таки. Да не просто так, а знатных пленных отбили. Идея с подменой конвойных и маскировкой под них сработала, и те довели колонну куда нужно, хотя и с сильным опозданием. Носящиеся туда-сюда немецкие патрули не обращали на них внимания, сколько они таких колонн видели, на это и был расчёт.

Когда такой патруль на двух мотоциклах и бронетранспортере в третий раз с утра проехал мимо колонны и скрылся вдали, наши, убедившись, что никого нет, бегом погнали командиров к укрытию в овраге. Как только опознали, кто ведёт колонну, по моему приказу Караулов отправил бойца сообщить, куда вести людей. Многие командиры были ранены, на них серели от пыли повязки с бурыми пятнами крови, и наши девчата уже готовились к приёму новых пациентов. Четверых несли на носилках. Когда командиры вышли к нашему лагерю, то многие просто попадали от усталости. Наказав парням следить за рекой, не нравился мне этот «шнелльбот», я направился к новичкам. Пообщаемся. Было у меня предчувствие, что кто-то из красных лампасов попробует отобрать командование. И это предположение на подходе к полевому лагерю начало перерастать в уверенность, когда я услышал громкий командный голос, строивший Караулова. Вывернув же из-за поворота и увидев генерала, только усмехнулся и двинул прямо к нему.

Тот меня тоже сразу заметил и широко улыбнулся, узнав.

— Сашка?! — удивился тот. — Вы почему мне, черти, не сказали, что тут Поляков?

— Как-то к слову не пришлось. — Подходя, я позволил генерал-лейтенанту Рослякову облапать меня, сам похлопал его по спине: — Поздравляю с присвоением следующего звания, Олег Валерьевич. В прошлую нашу встречу вы, помнится, в генерал-майорах ходили.

— Раз наградили, значит, так положено. А тут видишь какая беда, въехали с сопровождением в деревеньку, по картам она наша была, до немцев двадцать километров. А она уже вермахтом занята. Вот так я в плену и оказался. Пешком пожилого гнали, ироды. Думал, не дойду. Прикладами не стеснялись работать.

— Понятно, — кивнул я, и мы с генералом чуть отошли в сторону и сели на стулья, которые нам поднесли. — А тот что за генерал? Танкист никак?

— Георгий Валентинович? Да, командир танковой дивизии. Генерал Потапов. Некоторые бригады к лету сорок второго стали вновь сводить в дивизии, и вот он получил такую под командование. В плен в бою попал, не как я, по глупости. Немцы прорвались к штабу дивизии, оборонялись сколько могли. Штаб гранатами закидали, вот его оглушённого и взяли. В рубашке родился, кроме контузии ни царапинки. С ним шесть командиров, окружают его, берегут. Это мне не повезло: немцы, когда меня брали, даже водителя застрелили, не говоря уж об адъютанте.

— Злой он? С немцами желание воевать не пропало?

— После того, как нас гнали, достреливая ослабевших, все злы, — просто ответил генерал.

Девчата уже занимались ранеными. Срезали повязки, промывали раны, мазали какой-то мазью и снова бинтовали. Ещё три бойца ходили среди командиров, давали каждому по вскрытой банке консервов с воткнутой ложкой, флягу с чаем на двоих и галеты. Командиры жадно ели, некоторые не видели пищи больше суток. Караулов же с Ефремовым вызывали командиров и, не смотря на звания и должности, максимально внимательно опрашивали. Не допрашивали, а именно опрашивали. Если какие командиры были из одной части, опрашивали их друг о друге. Кстати, три бойца из освобождённых мной и старшиной опознали своих командиров, те их, впрочем, тоже. Было одиннадцать лейтенантов, от младшего до старшего. Двадцать два капитана, восемь майоров, шесть подполковников, один полковник и два генерала. Росляков был самым старшим по званию. Политработников в этой группе не было. Видимо, отделили на первоначальном этапе. Уточнил у генерала, и тот подтвердил это.

Генерал-танкист, о котором мы говорили, подошёл к нам, и мы познакомились, пожав друг другу руку. Тот сел напротив, и пока оба генерала ели, я