– Значит, мы его исполним, – прорычал Тор, а молчаливый Видар, хоть и безоружный, беззвучно надвинулся на посла.

– Вы? Вы поведёте это воинство? Которые мы собрали с великими трудами?

– Может быть, и мы, – хладнокровно сказал Локи. – Наш повелитель вернул нам нас. Мы не допустим урона его чести.

– Только Старый Хрофт мог бросить вызов злобным и вредоносным сущностям, которые…

Над телом Отца Дружин медленно склонилась ещё одна фигура. Статная, величественная, настоящая Мать Богов.

Фригг.

Её пальцы легли на холодные виски мужа.

И она позвала.

…Старый Хрофт плавал в сером тумане. Он ощущал, что дело сделано, что Асгард будет вновь полон жизнью, а что касается этого нового источника – Локи разберётся. Он хитроумный, он сможет.

Так хорошо, так спокойно. Долг исполнен, его род будет жить. Упорядоченное велико, всем хватит места.

Дети будут жить, ну а он – он уйдёт, может, на их место к Демогоргону, чтобы не так гневался великий дух, чьи границы они так непочтительно нарушили.

Сила плескалась вокруг него, ласково и нежно. Асгард, как и положено, плыл высоко над туманами смертного мира, мира Хьёрварда, где когда-то кипели свирепые битвы с гримтурсенами, где свистел, поражая врагов, молот его старшего сына; асы любили друг друга, ссорились, мирились, изменяли, ревновали – всё как у живых, несовершенных, но потому и живых, именно в этой несовершенности, неупорядоченности, неуравновешенности.

Где нет страсти, там нет движения, там наступает вечный покой.

Старому Хрофту казалось, что он видит под собой очертания материков и океанов Хьёрварда. Горные хребты, леса, широкие степи, города – всюду жизнь, она кипит и продолжается.

Она продолжается – а он отдал себя всего и должен уходить. Отдаться тихому потоку, дать унести себя прочь, по прямому пути, туда, где высится Великое Древо.

– Нет, дорогой…

Голос, так похожий на Фригг и так не непохожий. Признаться, Старый Хрофт гораздо больше привык к громовым его раскатам, когда законная супруга укоряла его очередной девчонкой-валькирией, явившейся в Асгард.

Только что горшками не кидалась, за неимением оных.

А сейчас – она звала негромко, завораживающе, словно имея власть над мёртвыми.

Да – она же имела! Имела власть именно над мёртвыми, хоть и не такую, как жуткая Хель!

Фригг звала его, шептала на ухо слова, которые знали только они двое и которые произносили только друг другу.

Сила вокруг Старого Хрофта дрогнула, взволновалась. Едва ощутимо, но он, пребывая меж жизнью и смертью, почувствовал.

Хьёрвард. Его мир, его люди в нём. Он был его задолго до ямертов и хединов. Он был там первым.

И сейчас Хьёрвард содрогнулся.

Спазм боли прокатился по миру, вырвался в Упорядоченное, достигая Асгарда.

Взгляд Старого Хрофта скрестился с другим взглядом, взглядом сущности, успевшей укорениться в Хьёрварде и готовой объявить его своим.

«И ты тоже мой», – казалось, говорил этот взгляд.

Всё – моё. Всё в меня вернётся и во мне пребудет.

Отец Дружин не мог поверить; и от спокойствия его, от умиротворённости не осталось и следа.

… – Локи! Помогай!

Фригг звала, тянула на себя незримый, но донельзя тяжёлый груз. Волк Фенрир вновь принялся лизать Старому Хрофту лицо, словно был и не волк вовсе, а верный пёс; меж ладонями Локи заметались языки пламени, он положил их на грудь названому старшему брату, и пламя исчезло, словно втянутое в сердце.

Тор осторожно и неловко взял владыку Асгарда за руку, крепко стиснул.

– Отец… не оставляй нас… отец!..

«Всевеликий Дух, могучий Демогоргон, – взмолился про себя Фенрир. – Прошу тебя и заклинаю – возьми то, что не даёт мне умереть, отдай его Отцу Дружин! Он нужен, я – нет. Помоги, прошу! И я по доброй воле приду к тебе, буду верно служить, покуда будет тебе угодна моя служба!..»

Кто знает, услышал ли его Соборный Дух, но недвижные веки Старого Хрофта внезапно дрогнули.

…Он слышал их, слышал своих асов. И изо всех сил постарался всплыть из внезапно оледеневших глубин к поверхности, где воет ветер и «драконы» режут высокими носами белопенные волны.

Этот мир – мой!

И это – моя жена!