– Нет, похоже, такие сигналы мой мозг ловит только во время пожара. В любом случае, Артур, ты ведь один из немногих людей в Англии, владеющий личным телефоном. Тебе следовало бы пользоваться им почаще, это не так сложно, как кажется.

– Я звонил тебе несколько раз, Гиллиам! Но теперь сам убедился, что твои слуги слишком заняты, чтобы подходить к аппарату.

Мюррей пожал плечами, словно работа прислуги его никак не касалась. И только убедившись, что зеркало стоит надежно, он выпрямился и оглядел гостя с головы до ног.

– Ну что ж, я сказал бы, что ты выглядишь не лучшим образом… – буркнул он, пробежав взглядом по его забинтованным руке и уху, а также покрытому небольшими ожогами лицу. – Хотя, думаю, солдат вроде тебя должен гордиться своими шрамами… А как себя чувствует Великий Анкома?

– О, с Вуди все в порядке, он довольно быстро очухался, но стал совершенно несносным: после случившегося в Брук-Мэноре он возомнил себя настоящим медиумом и целыми днями ходит по дому, стараясь обнаружить всякого рода загадочные явления.

– А почему бы тебе не открыть ему правду? – спросил Мюррей без малейшего интереса.

– Непременно сделаю это, как только он перестанет меня забавлять, – ответил писатель со злой усмешкой. Потом оглядел Мюррея – тоже с головы до ног. – Я бы сказал, что и ты тоже выглядишь неважно, Гиллиам. Когда тебе довелось в последний раз поспать?

– Поспать? Ну, на это у меня нет времени! Как ты сам видишь, я очень занят.

– Да, вижу… – Конан Дойл вздохнул и обвел взглядом круг из зеркал. – Ну и чего ты хочешь добиться таким вот образом?

Мюррей бросил на него возмущенный взгляд:

– Чего я хочу добиться? Разумеется, я хочу найти ее. Найти Эмму.

– Понятно. Но, Гиллиам…

Мюррей внезапно развернулся и направился к другим зеркалам, которые были либо сложены штабелями, либо стояли кое-как прислоненные друг к другу неподалеку от кресла. Писателю пришлось последовать за ним.

– А тебе не кажется, что все это не имеет под собой никакой научной почвы?

– Ты пришел только для того, чтобы сообщить мне это, Артур?

– Нет, вовсе не для того, – ответил Конан Дойл примирительным тоном. – Я хочу рассказать тебе про беседу, которую Джордж и я имели с агентом Клейтоном после возвращения с пустоши и на которую сам ты не счел нужным явиться…

– Агент Клейтон… Ах да, теперь вспомнил… – Мюррей внимательно изучил зеркала, потом взял одно – как показалось Конан Дойлу, оно было в раме из чистого золота. – Слишком тяжело, – заключил миллионер со вздохом, и трудно было понять, к чему это относилось – к беседе с агентом или к зеркалу.

С большим трудом Конан Дойл заставил себя держаться дружелюбно, хотя бы до поры до времени.

– Хорошо, возможно, этот самый Клейтон… ведет себя довольно бесцеремонно, не стану спорить. И я понимаю, почему тебе не хотелось с ним встречаться. Уэллс рассказал мне, с каким ослиным упрямством полицейский расследовал дело агентства путешествий во времени. Мало того, он и самого Уэллса однажды обвинил в организации марсианского нашествия. Но Баскервиль совершенно ясно сказал нам перед смертью: найдите агента Клейтона, потому что “Карта хаоса” хранится у него. В конце концов, к кому, как не к нему, мы могли обратиться, чтобы сообщить обо всем случившемся: о невидимом убийце, о путешественниках по вселенной и о зеркале, которое является порталом, ведущим в другой мир? У нас не было выбора, Гиллиам. И ты, несмотря ни на что, должен был к нам присоединиться, потому что разговор получился более чем любопытный, – добавил Конан Дойл загадочным тоном.

Мюррей кивком головы велел ему взяться за зеркало с другого края и помочь перетащить его. Писатель сжав зубы подчинился.

– После того как мы описали ему все, что произошло в Брук-Мэноре, – пыхтя продолжал он свой рассказ, пока они мелкими шажками приближались к зеркальному кругу, – Клейтон признался, что “Карта хаоса” действительно у него, и рассказал, как встретился с человеком-невидимкой на спиритическом сеансе в тысяча восемьсот восемьдесят восьмом году.

– Правда? – спросил Мюррей, указав подбородком место, куда требовалось установить зеркало.

Когда они опустили его на землю, Конан Дойл, отдуваясь, продолжал объяснять, что человек-невидимка хотел украсть книгу у некой старушки, которая присутствовала на том же сеансе, но Клейтон помешал ему, хотя поймать не сумел, поскольку тот исчез без следа, как и в Брук-Мэноре, когда Мюррей выстрелил в него из арбалета. Да, собственно, и сама старушка исчезла таким же непонятным образом. К счастью, прежде она отдала книгу Клейтону, хотя только и успела сказать, что в книге содержится ключ к спасению мира – как нашего, так и всех, какие только можно себе вообразить. Она умоляла агента беречь книгу как зеницу ока, ибо невидимка непременно за ней вернется.

– Ты понимаешь, о чем я? Все это время книга находилась у Клейтона, но невидимка почему-то уверен, что ее хранит у себя Уэллс…

– Да, – кивнул Мюррей, и лицо его оживилось.

Это внушило Конан Дойлу надежду.

– Так вот… Если, как утверждала старушка, в этой книге содержится ключ к спасению всех миров, а невидимка найдет книгу – или найдет Уэллса…

– Да, – снова кивнул Мюррей, внимательно оглядывая зеркальный круг. – Кажется, не осталось ни одной щелки, ни одного просвета – отражаться в них будет абсолютно все, а это самое главное, ведь она может появиться в любом месте.

– Да ты, смотрю, меня и не слушаешь, разрази тебя гром! – взорвался Артур. – А ведь я пытаюсь тебе втолковать, что не только твой дорогой друг