временем во всех мирах! – Неожиданно нож отлетел от лица Джейн, полоснув по воздуху, как если бы невидимка картинно развел руки в стороны. – Ты хочешь знать, кто я такой? И вправду хочешь? Так вот, я самое могущественное существо на свете! Я высшая ступень развития Человека! Когда вселенная погибнет, останусь только я один… И буду царить над вашими проклятыми могилами. Мое имя – Маркус Риз, я бог Хаоса!

И он начал рассказывать свою историю.

Так как вы, в отличие от Уэллса, знаете историю Маркуса Риза, я воспользуюсь этим и, покружась над шахматной доской, выберу другую фигуру, задействованную в той же партии. Надеюсь, вы не будете возражать, если мы передвинем время на час вперед и попробуем понаблюдать за Конан Дойлом, который только что вышел из экипажа рядом с особняком Мюррея. Несмотря на раннюю пору, Артур еле сдерживал клокочущую в нем энергию, а ее можно было бы сравнить разве что с закипающим и готовым вот-вот перелиться через край кофе.

Сделав пару мощных вдохов, чтобы холодный утренний ветер прочистил ему легкие, писатель вошел в причудливую решетчатую калитку. Он явился к миллионеру, решив поскорее выяснить, по какой причине тот не присутствовал на встрече с агентом Клейтоном и не отвечал на телефонные звонки. Что ж, писатель выяснил это, сделав всего пару шагов по подъездной аллее. В полном ошеломлении он остановился и, не веря собственным глазам, уставился на дорогу, ведущую к особняку. Увы, глаза его не обманывали: ветки деревьев, росших вдоль дороги, были обвешаны сотнями зеркал. Всех размеров и форм. Ветер тихо покачивал их, как фантастические фрукты. При этом зеркала расширяли границы отраженного в них мира и создавали головокружительные перспективы. Зрелище настолько поразило Конан Дойла, что он долго стоял, тупо мотая головой, но потом вздохнул и продолжил путь. Вот, значит, каким способом Мюррей надумал отыскать Эмму, обитавшую в зазеркалье. Легко было догадаться, что, как только они вернулись из Брук-Мэнора, миллионер обошел все лавки и всех антикваров Лондона, чтобы собрать эту невероятную коллекцию зеркал. Что ж, отныне многим жителям столицы по его вине придется бриться и накладывать макияж вслепую. Но это было еще не все. По приказу Мюррея, как догадался Конан Дойл, горничные, конюхи и прочие слуги неотрывно следили за зеркалами. Они сидели вдоль всей аллеи с колокольчиками в руках – каждый на своем стуле перед порученным ему деревом. Похоже, им было велено звонить в колокольчик, если Эмма Харлоу, покойная невеста миллионера, вопреки законам физики появится в одном из зеркал. Стоило ли удивляться, что на лицах слуг читались у кого растерянность, у кого скука, а то и суеверный страх. Столкнувшись с таким безумием, писатель не знал, продолжать удивляться или срочно бить тревогу. Во всяком случае, пока он шагал по аллее, его мощная фигура отражалась в зеркалах под всеми возможными углами.

Подойдя к дому, Конан Дойл убедился, что и фасад покрыт зеркалами – они сверкали в лучах рассветного солнца, как чешуя гигантского дракона. Входная дверь была распахнута настежь. И холл, и главная гостиная, по которой он бродил, выкрикивая своим громоподобным голосом имя Мюррея, тоже были заполнены зеркалами. В одной из комнат он увидел Базза, собаку миллионера, которая очень спокойно сидела перед огромным зеркалом, прислоненным к стене, словно бы тоже верила, что там рано или поздно покажется невеста хозяина. Артур фыркнул. Сумасшедший дом! Он угрюмо погладил собаку по голове.

– О, мистер Конан Дойл! Мы вас сегодня не ждали! – услышал он голос у себя за спиной.

Писатель оглянулся, это был Элмер, дворецкий Мюррея.

– По правде сказать, мы вообще никого не ждали, – добавил молодой человек и пожал плечами, будто извиняясь за то, что дом превратился в ярмарочный балаган, а он не в силах ничего с этим поделать.

Элмер успел привыкнуть к эксцентричным выходкам хозяина, но нынешняя затмила все прочие.

– Могу себе представить, Элмер, – посочувствовал ему гость. – А где Мюррей?

– В саду, рядом с оранжереей.

Писатель отправился на поиски друга, почти по-военному печатая шаг, – он решил немедленно положить всей этой дури конец. Сад, расположенный справа от дома, тоже не избежал нашествия зеркал – они были повсюду: стояли прислоненные и к маленьким фонтанчикам, и к изгороди и даже плавали на поверхности прудов. Дюжины зеркал повторяли окружающий мир, порой придавая здешним пейзажам совершенно неожиданный вид. Уже начавшие окрашиваться в осенний багрянец листья отражались в них так буйно, что, казалось, какой-то безумец поджег сад. Конан Дойл направился к внушительному мавзолею из стекла – точной копии Тадж-Махала, – и сразу увидел там Мюррея. Тот в одной рубашке трудился над сооружением своего рода Стоунхенджа, но только опять же из зеркал. Он ставил их вокруг своего кресла так, чтобы, сидя в нем и всего лишь чуть поворачивая голову, можно было следить сразу за двумя десятками волшебных стекол. Как раз в этот миг Мюррей пытался пристроить на траве огромное венецианское зеркало, для чего обкладывал его камнями.

– Доброе утро, Гиллиам, – сказал Конан Дойл, подходя.

Мюррей поднял голову и бросил в его сторону рассеянный взгляд.

– Ах вот кто к нам пожаловал… – пробормотал он. – Скажи-ка, неужели кто-то взял и отменил старое доброе правило, велящее заранее предупреждать о своем визите?

– Я предупредил тебя телепатически, разве ты не услышал? – пошутил писатель.

Мюррей натянуто улыбнулся: