успокоится.

– А что мы можем с этим поделать? Кажется, гражданскую войну мы пока предотвратили, но он все еще слишком влиятелен, чтобы можно было его обесчестить или убить. Если попытаемся – это разрушит страну. Пока угроза не ослабнет, будем просто сидеть и ждать.

– Я далеко не уверен, что он оставит вас в покое, – сказал Грей, глядя на то, как Уворен, широко улыбнувшись, вновь повернулся к Кетуре и начал что- то ей говорить. Девушка смотрела на него холодно.

В голове Роупера уже шумело, и, кроме того, он был слишком счастлив сегодня, чтобы беспокоиться о словах Уворена всерьез. Больше никто не говорил никаких речей, и воины просто пировали в свое удовольствие, пока первые лучи солнца не проникли через маленькие оконца Зала Славы. После этого все стали расходиться по домам. Роупер и Кетура ушли последними. Она вела его за руку, когда они обходили разбросанные по полу объедки и шли к выходу из Главной Цитадели.

– Деревянные дома! – воскликнул здоровяк. – Черт возьми, как это прекрасно!

В постройках не было ничего особо прекрасного: кривые обветшалые бревенчатые избы с соломенными крышами да обмазанные глиной сараи, едва различимые за густыми хлопьями падавшего снега. Но даже бедных деревень вроде этой – таких обычных в Сатдоле – не водилось на северном берегу Абуса. Этим и объяснялось то восхищение, которое она вызвала среди людей Белламуса.

Выскочка слышал радостные возгласы за спиной, раздававшиеся один за другим по мере того, как мужчины, идущие в его маленькой колонне, замечали деревню вдали. Он обернулся и увидел, как многие падали на колени и воздевали руки к небесам, благодаря Бога за спасение. Другие обнимались со слезами на глазах и торжествующе поднимали кулаки. Белламус снова стал смотреть вперед, не проявив интереса ни к увиденному, ни к реплике Сте?пана.

Ему эта деревня казалась, скорее, символом неудачи.

Он уходил на север под трепещущим морем стягов, во главе лязгающей доспехами военной колонны, надеясь, что вторжение усмирит наконец их древнего врага. Теперь же его грязный, сильно поредевший отряд был, по-видимому, единственным остатком от прежней гордой силы, который сумел вернуться и переправиться обратно через Абус. Всего их осталось четыреста: вонючих, заросших бородами, одетых в лохмотья солдат. Остальные навсегда остались у берега моря.

– Дай Бог, чтобы в этой навозной куче нашлась таверна! – сказал Сте?пан.

Здоровенный рыцарь с бородой темно-янтарного цвета стал постоянным спутником Белламуса во время отступления с Гитру, несмотря на то, что до той злосчастной битвы они даже ни разу друг с другом не разговаривали. Легкий в общении, рыцарь обладал железной выносливостью, то есть соединял в себе те качества, которые Белламус превыше всего ценил в солдатах. Кроме того, он спокойно и с удовольствием подчинялся приказам Белламуса, что было достаточно необычно для человека благородного происхождения. Белламусу также импонировало чувство юмора рыцаря и его основательность.

– Будет там таверна, – ответил Белламус, – в который некоторым из наших солдат лучше не заходить.

– Я удержу их в строю, капитан, – сказал Сте?пан, мельком взглянув на задумчивое лицо Белламуса, затем присмотрелся повнимательнее. – Я не считаю это вашим провалом. После всего, что мы видели там, – он ткнул толстым пальцем в крутящийся снег слева, указав на далекий берег Абуса, – оказаться дома – уже достижение.

– Конечно, не провал, – согласился с ним Белламус. – И не будет им, пока я не сдамся.

– Господи, сэр! – Сте?пан разразился хохотом. – Вы планируете туда вернуться?

Белламус улыбнулся:

– С тобой вместе, Сте?пан. Как думаешь, почему мы идем на юг?

– Чтобы отойти подальше от страшного севера?

– Чтобы упросить короля дать нам еще людей, – терпеливо объяснил Белламус.

Сте?пан захохотал пуще прежнего:

– Когда найдем таверну, расскажете мне еще раз.

Таверна вскоре нашлась – она несколько возвышалась среди окружавших ее деревенских домов. Крыша была так завалена соломой, что свисала до уровня плеч Белламуса. У входа был огорожен небольшой загон, в котором топтала снег дюжина кур, рядом с которым сидели трое огромных бритоголовых мужчин, прижавшихся спинами к стене. Между ними стоял глиняный кувшин, испускавший настолько мощные испарения, что Белламус учуял их за десять ярдов.

– Добрый день, друзья, – прогудел Сте?пан, подойдя к троице, и протянул свою руку-лопату ближайшему из мужчин.

Сидевший не сделал попытки взять ее – только поднял глаза на рыцаря. Сте?пан резко отдернул руку назад. Глаза, смотревшие на него, оказались желто-серного цвета, и такой в них светился лихорадочный блеск, что рыцарь поневоле отшатнулся, лишившись на минуту дара речи. Белламус положил руку на его плечо и указал на лодыжки мужчин с надетыми на них кандалами. Теперь все трое глядели вверх – рыская тремя парами желтых глаз по фигуре