корчились от боли, когда повозки потряхивало на ухабах. Некоторые были перевязаны льняными лентами, до нитки пропитанными кровью, и лежали, в основном скрючившись. Немногим удастся пережить остаток пути до Хиндранна.

– Почему так мало раненых? – спросил Уворен.

– Остальные мертвы, лорд, – ответил один из возничих. – Здесь все, кого нам удалось спасти.

– Боже всемогущий! – вздохнул Уворен, и губы его дрогнули. Он посмотрел на возничего с недоверием, удерживая коня. – А сколько осталось у мальчика Роупера?

– Совсем немного, лорд. Примерно пятнадцать тысяч.

Уворен закашлялся и сплюнул.

– Пятнадцать тысяч? – воскликнул он внезапно охрипшим голосом. – Хиндранн точно не обрадуется.

Но что сделано, то сделано. Как и предполагал Уворен, авантюра Роупера полностью провалилась. Он потерял не только армию, но и последний шанс на Каменный Трон. Уворен испытывал смешанные чувства: с одной стороны, он уже предвкушал свой будущий триумф, но с другой – чувствовал растущий внутри гнев. Некомпетентность! Вот что убило всех этих легионеров. Роупер недостоин того, чтобы быть правителем. Он слабак!

– Готов поспорить, что первая победа состоялась только благодаря Текоа, – говорил он Тору, легату Грейхазлов, пока они ехали назад в Хиндранн.

Было прохладно, но Уворен, как любой порядочный анаким, наслаждался холодом. По той же причине в Хиндранне почти никогда не ставили стекла в окна – считалось, что, ограждая себя от холода, человек ограждается от природы. У анакимов существовало даже специальное слово для описания такого состояния: фраскала, то есть чувство завернутости в кокон. Противоположное по значению слово маскунн имело позитивный подтекст, и означало что-то вроде «открытости».

– Он не мог не понимать, что доверия Роуперу нет, – продолжил Уворен, – и оттого держал на коротком поводке.

– А во второй битве Текоа, значит, с поводка его спустил, – проговорил Тор. – Вот и результат – двадцать тысяч павших.

Голос Тора дрожал. Это было ужасно. Теперь, даже если им и удастся каким-то образом изгнать сатрианцев со своих земель, понадобится несколько поколений, чтобы восстановить такие огромные потери.

– Пусть все легионы узнают! – произнес Уворен странным голосом. В душе его боролись между собой ликование и гнев. – Расскажи им о том, что натворил Роупер, Бера. – Уворен назвал Тора прозвищем, которое тот носил в хасколи. – Я знаю, как выйти из положения, не прибегая к уничтожению войск Роупера. Сомневаюсь, что легионы будут драться за него после второй подряд катастрофы. Если убьем Роупера, остальные просто присоединятся к нам.

– Возможно. Лучше всего будет убить его прямо перед воротами, чтобы сразу увидеть реакцию тех, кто окажется с ним рядом.

– Хорошая мысль. Залп из нескольких пушек будет как нельзя кстати.

– А как насчет Текоа? Как он к этому отнесется? Если, конечно, он еще жив…

– Я уверен, что жив, – убежденно сказал Уворен. – Он не из тех, кто готов сложить голову за безнадежное дело. Текоа всегда держит нос поветру. Мы примем его. Дадим хорошую должность, немного власти, и он будет счастлив. Дочь Текоа станет вдовой, и, возможно, я приберу ее к рукам.

– Ты женат, – напомнил Тор.

– Да! – раздраженно ответил Уворен. – Но подумай о том влиянии, каким будет обладать ребенок, родившийся одновременно от Лотброков и Видарров. С него начнется династия, которая легко составит конкуренцию Йормунрекурам.

– И тогда – с Видаррами или без – мы сможем править хоть тысячу лет!

Тор и Уворен вернулись в крепость вместе с обозом. Возы с ранеными проезжали через ворота и отправлялись сразу в хирургический корпус, расположенный неподалеку. Пока Роупер жив, нужно перетянуть на свою сторону как можно больше его солдат. Как только заехала последняя повозка, ворота закрылись, и запорный брус со стуком встал на место. Сразу после этого опустилась решетка, обычно запираемая только при приближении вражеской армии.

Все солдаты были подняты по тревоге. Два постоянных легиона – Черные Камни и Грейхазлы – были выстроены на стенах по обеим сторонам Великих Врат, чтобы воины, которые придут вместе с Роупером, могли сразу оценить их мощь. Остальные – вспомогательные легионы – встали в глубине Хиндранна, готовые по первому же сигналу усилить ту часть стены, которая будет атакована.

Здоровенные бронзовые пушки в виде драконов, усеивавшие всю Внешнюю Стену, зарядили двойным зарядом, чтобы нанести максимум урона первым же залпом. Пушки были такого размера, что пушкарям приходилось прислоняться к стене во время выстрела и громко орать, чтобы не разорвало барабанные перепонки. Дистанция их стрельбы была огромной, но Уворен понимал, что сегодня вечером более чем на пятьдесят ярдов[31] стрелять не придется. Роупер будет громогласно объявлен преступником и сразу же после этого разорван на куски.

Емкости для огнеметов, встроенные во Внешнюю Стену, так же были заполнены под завязку. Если враг подойдет близко, туда начнет подаваться воздух путем нажатия на педали, чтобы создать давление, необходимое для их работы. Этого хватит, чтобы на расстоянии тридцати ярдов[32] от стены залить липким огнем все. После этого станет так горячо, что плоть начнет просто-напросто таять. Потушить липкий огонь можно будет только песком, и то не сразу. Безусловно, в системе обороны Хиндранна огнеметы считались самым страшным инструментом.