Человек пьяно наклонил голову, пытаясь разглядеть Роупера, но вместо этого только сполз с лошади и обессиленно растянулся на земле. Роупер помчался к нему со всех ног. Вдруг темная фигура обогнала его. Это был Прайс. Роупер добежал до раненого почти одновременно со спринтером, и они оба опустились рядом с Греем на колени. Роупер быстро сорвал с себя шлем. Свой шлем Грей потерял во время конной атаки, и теперь глаза его были полузакрыты. По лбу его растекся огромный синяк, но других ран Роупер не заметил. Прайс положил руку на грудь Грея, прервав его попытки встать на ноги, и прижал спиной к лошади.
– Лежи, Грей. Я с тобой.
– Прайс?
Речь Грея была невнятной.
– Да, – ответил Прайс.
Рука Грея поднялась и судорожно схватила Прайса за запястье. Прайс обхватил его руку обеими своими руками.
– Я здесь. Не беспокойся.
– Роупер… – простонал Грей.
– Он тоже здесь, – ответил Прайс.
Роупер протянул руку и осторожно взял Грея за плечо, слегка его сжав.
Грей перестал пытаться открыть глаза и обессиленно откинул голову на лошадь.
– Мы… Мы победили?
Роупер присел на корточки. Взгляд его оторвался от Грея и мертвой лошади, на которой тот лежал, и скользнул по целому океану из тел, окружавшему их со всех сторон. Время от времени кто-нибудь из тяжелораненых шевелился – не меняя в целом общую безрадостную картину.
– Да, – ответил Роупер. – Мы победили.
Грей слегка выдохнул и не сказал более ничего.
– Позаботишься о нем, Прайс? – спросил Роупер. – Мне надо найти Хелмица.
– Само собой, – ответил Прайс.
Роупер встал и надел шлем. Затем отвернулся от Грея и продолжил поиски.
– Хелмиц! – звал он.
Может быть, он тоже окажется в сознании?
– Хелмиц!
Но Хелмиц оказался не сильно дальше… Он лежал, скрючившись, под двумя мертвыми легионерами, с неестественно искривленной шеей.
И он был мертв.
Роупер попытался вытереть пот со лба, но забыл, что на нем шлем. Латная перчатка стукнула о забрало. С минуту он смотрел на изломанное тело Гвардейца. Потом опустился на колени.
– О, друг мой…
Неподвижность Хелмица не напоминала об отдыхе или покое. Она вызывала только тревогу. Его доспехи теперь были надеты на холодные останки. Все человеческое в нем потухло, все узнаваемое ушло из глаз, а то, что делало его когда-то Хелмицем, теперь было заражено чужеродной бесформенностью. Что бы ни оживляло это лицо и что бы ни двигало телом – все это теперь его покинуло, или умерло, или попросту исчезло…
Роупер положил руку на его грудь. Он смотрел в лицо Хелмица несколько мгновений, и вдруг губы его задрожали. В глазах померкло. Он икнул, плечи его сотряс спазм. А потом он перестал сдерживаться и зарыдал. Слезы хлынули ручьем. Роупер закрыл лицо руками и склонил голову. Он сидел так долго, беззвучно вздрагивая плечами и издавая тихие всхлипы. Затем заговорил прямо в собственные руки:
– Отдыхай, Хелмиц… Все кончено. – От нахлынувшего на него горя Роуперу едва удавалось произносить слова. Он снова тяжело вздохнул. – Прощай, друг…
Роупер плакал довольно долго. И оплакивал он не только Хелмица. Но и Кинортаса. И тех воинов, кто, до конца исполнив его приказы, лежал теперь молча вокруг.
Он плакал о своей стране, которая теперь была спасена. И из-за того, что возрастающая ответственность, непрерывно давившая на него, наконец-то была снята. И из-за тех опасных вещей, которые он с лихвой познал за этот год. И из-за своих братьев, о чьей безопасности он забыл, будучи занятым своими собственными проблемами. Он плакал…
К тому времени, когда за ним пришел Прайс, слезы его высохли. Он просто тихо сидел рядом с Хелмицем, держа гвардейца за руку. Прайс постоял какое-то время, молча глядя на них. Роупер не хотел встречаться с ним взглядом, но Прайс в конце концов протянул руку. Роупер взялся за нее, отпустив Хелмица, и Прайс рывком поставил его на ноги. Не сговариваясь, они обнялись над телом Хелмица. Роупер почувствовал, как вновь подступают слезы, но
