На двух последних стихах младшие историки умолкли, и только старшая келейщица продолжала петь. Наконец песня закончилась. Вслед за ней затихло и эхо, которое отражалось от холодных камней. Кетура благодарно улыбнулась.
– Это было чудесно, – сказала она.
– Грустная песня, – ответила старшая, откашлявшись.
– Почему?
– Я считаю, это самая большая ошибка, которую когда-либо совершала наша страна. Создание банды убийц, обладающих неограниченной властью, – слишком сильная реакция на эпоху правления Лелекса. Кто с тех пор убил больше людей? Черные Лорды, «почувствовавшие склонность к тирании», или Криптей? Конечно же, Криптей. Эфоры были напуганы. Когда убили двух их коллег, они почувствовали, что сакральность их службы под угрозой. Эфоры проявили мстительность, не свойственную анакимам, – всего лишь для того, чтобы в дальнейшем никто не смел сомневаться в их решениях.
– Для меня это ново, – сказала Кетура. – И я уже не в первый раз об этом слышу, хотя нахожусь в Академии всего несколько часов.
– Потому что мы те, кто ведает, – ответила пожилая келейщица. – Иди и расскажи мужу о том, что ты узнала. Скажи ему, что Криптей много раз доказывал, что у них нет кодекса чести. Сомнительно, что они до сих пор используют серебряную монету, чтобы получить одобрение на убийство от Всемогущего. Передай Черному Лорду, чтобы он почаще озирался.
Чума наконец сдалась. Данный факт стал хоть чем-то, что могло умиротворить Криптей. Но это не более чем отсрочка. Нужно было сделать больше. Чтобы укрепить власть и нейтрализовать угрозу, исходящую от Уворена, Роупер отослал капитана на север с приказом «послужить вдохновением» для молодых парней, обучающихся в
К Кетуре постепенно возвращались и сила и волосы. Она все больше проводила времени в Академии, пытаясь выявить те закономерности, согласно которым Криптей действовал в прошлом. Это должно было помочь Роуперу избежать их гнева. Кетура настолько увлеклась древним сестринством, что находилась там безвылазно. Роуперу пришлось даже дважды ходить в Академию и спрашивать о жене, но ему всякий раз отвечали, что Кетура присутствует на песнопениях, поэтому следует подождать. Зловещих предупреждений от Криптея больше не поступало, и Роупер предположил, что усмирение чумы все- таки задобрило Джокула. Усмирение чумы и ликвидация влияния Уворена…
Чтобы быть уверенным в поддержке граждан, требовалось восстановить популярность. С этой целью Роупер взял еще одну ссуду у Текоа и использовал ее для закупки домашнего скота. Дважды в месяц он закатывал пиры на улицах – точно так же, как это делал Уворен, – и некоторое время присутствовал среди граждан, чтобы радость от праздника и щедрый жест прочно увязались в их умах с его персоной. Вернувшись ранней весной в крепость с учений, на которые он выезжал вместе со Скиритаями, он с удовольствием обнаружил, что люди на улицах приветствуют его почти столь же восторженно, как раньше приветствовали Уворена.
Хотя Роупер по-прежнему чувствовал себя одиноким в своем статусе, он уже стал привыкать к ответственности за этих людей и даже испытывал чувство глубокого удовлетворения от складывающихся с ними взаимоотношений. Он вновь начал думать, что вполне подходит на роль правителя, и стал неплохо чувствовать свой народ – и его чаяния, и тайные мотивы. Он знал теперь о важности мелких жестов и зримой самоотдачи в трудном деле управления человеческими массами. Ему удалось перенять некоторые из наиболее эффективных приемов Уворена, и теперь он стал лучше понимать, что именно имел в виду Грей, когда говорил о том, что ненависть будет мешать ему бороться с капитаном.
Во время очередного уличного пира к нему подошел разведчик и попросил пройти за ним. Черный Лорд занимался раздачей ржаного хлеба, и ему вовсе не хотелось идти неведомо куда, но что-то в поведении легионера подсказало Роуперу, что вопрос более чем серьезный. Пир происходил у входа в Главную Цитадель, и на то, чтобы подняться по широкой лестнице и дойти до Государственной Палаты, куда повел его легионер, не ушло много времени. В Палате уже находились Текоа, Грей, несколько офицеров Скиритая, а также Стурла Карсон, легат Собственного Легиона Рамнея. На древнем дубовом столе было
