Из-за меня жизнь в крепости превратилась в ад: по улицам все еще бродит чума, а люди молчат, боясь, что на следующее утро к ним в дом могут прийти легионеры. Народ охвачен ужасом.

– Роупер Жестокий, – поддразнила его Кетура. – Или, может, Роупер Деспотичный?

– Первый вариант звучит лучше.

Она рассмеялась.

В запутанных мыслях Роупера ослабление чумы смешивалось с надеждой на искупление. Если он вернет в крепость относительное благополучие, это немного притупит чувство вины за вызванную им чуму и за тот способ, которым он расправлялся с союзниками Уворена. Возможно, также убедит эфоров и Криптей в том, что он все-таки достоин править.

– Как бы то ни было, но ты напугал Уворена, – произнесла Кетура после долгой паузы.

Роупер скептически замычал.

– Правда! – убежденно сказала она. – Теперь он спит с Костоломом под кроватью. А эфоры ему часто видятся в кошмарных снах.

– Откуда ты знаешь?

– Откуда я знаю? Мы же теперь одна команда, муж. Если за спиной у тебя вдруг не окажется воинов, ты всегда обнаружишь там, например, меня. –  Кетура подвернула ноги и оперлась на него. – Это я передала Вигтру информацию о Советнике-по-Продовольствию. – Роупер уставился на нее с удивлением. – Он в самом деле был виновен. И его преступление длились много лет.

– Ты должна была сказать мне.

– Как умная женщина, я собиралась хранить это в тайне, но теперь ты вынудил меня признаться.

Роупер рассмеялся, несмотря на грустные мысли, и обнял ее одной рукой.

– Ты удивительная жена.

– А ты неплохой лорд. Поверь, Уворен был бы намного хуже. Хафдис не может сказать о нем ни единого доброго слова. Но мне кажется, несмотря на ненависть, она все еще его любит.

– Серьезно?

Кетура кивнула:

– Или, по крайней мере, свои представления о нем. Она все еще надеется, что он изменится. Потому и об отравлении рассказала не сразу. Хафдис думала, что он на это не пойдет. Но Уворен любит только себя, отчего и стал гнилым. В его душе осталось так мало человеческого, что я поражаюсь, как эта борьба его еще не доконала. – Кетура немного помолчала. – На твоем месте я бы не стала переживать из-за липкого огня. Если ты зашел слишком далеко, то намного раньше, чем эфоры, за тобой придет Криптей.

– Я не знаю, как влиять на Криптей, – ответил Роупер. – Или что они считают приемлемым. Как мне править, если я даже не знаю о том, что мне позволено?

– Я схожу в Академию, – предложила Кетура. – Попробую разузнать о них побольше. Хранительницы истории подскажут, что именно вызывало вмешательство Криптея в прежние годы.

Неожиданно раздался стук в дверь, и Роупер вздрогнул. В памяти невольно воскресли матово-черный клинок и кукушка с распростертыми крыльями.

– Криптей никогда не стучит, – нетерпеливо сказала Кетура.

Роупер встал, поднял засов и потянул дверь на себя. За ней стоял лениво опирающийся на стену Хелмиц, а рядом с ним – Торри, Советник-по- Торговле.

– Мне передали сообщение, лорд, что я должен явиться к вам сразу же, как только вернусь, – сказал Торри. Советник совсем недавно сошел с корабля из Ганновера, где выступил в роли торгового посланника. – Надеюсь, я вас не побеспокоил?

– Конечно же нет, Советник. Благодарю, что пришли.

Роупер отступил назад, приглашая Торри войти. Кетура улыбнулась, не вставая с кровати.

– Добрый вечер, Советник. Как поживают ваши дочери?

Жена Торри подарила ему двух близняшек всего четыре месяца назад.

– Спасибо, мисс Кетура. Уже режутся зубки, – ответил Торри, принимая тисовый стул, который подал ему Роупер. – Путешествие в Ганновер стало приятным развлечением. Что здесь случилось, пока меня не было, лорд? – спросил он, повернувшись к Роуперу.

– Что вы имеете в виду?

Роупер налил Торри и Кетуре по кубку березового вина и взял себе третий.

– Спасибо. Атмосфера тут… будто произошла ужасная трагедия. Прошу прощения, лорд, но я не припомню, чтобы в крепости когда-нибудь было так тихо.

– Кто знает? – уклончиво ответил Роупер, хотя прекрасно знал все и сам. – Как прошла миссия?