Лишь редкие дома устояли перед стихиями, в то время как прочие возвышались в виде скелетов, продуваемых ветрами. По тому как осторожно ступал его конь, Белламус понял, что под копытами не покрытая снегом брусчатка, а сплошной гладкий слой льда.

На видневшейся неподалеку церкви прозвонил колокол. Знакомый звук заставил Белламуса улыбнуться. Он ни разу не слышал этого звука по ту сторону Абуса и только сейчас задумался, а есть ли у анакимов вообще колокола? Странно, что он это упустил.

Заметив маленькую колонну, люди отходили в стороны или с подозрением глядели из дверных проемов и верхних окон на идущих по улице солдат. Особенное изумление вызывал сам Белламус, на спине которого висел колоссальных размеров боевой клинок.

Собственный дом Белламуса представлял собой одно из тех прочных каменных зданий, которые сохранились со времен империи, существовавшей на этих землях много лет назад. Его черепица перенесла удары осенних бурь гораздо лучше, чем соломенные крыши окружающих домов, но несколько десятков плиток все-таки сорвало с мест, и с левой стороны образовалась огромная дыра, через которую мог бы свободно пробежать кабан.

– Бедный мой дом! – вздохнул Белламус.

Ехавший рядом с ним на пони Сте?пан остановился и окинул взглядом дом.

– Это ваш? – спросил он. – Слышал, в таких живут привидения.

– Насколько мне известно, в моем доме их нет, – ответил Белламус.

Он спешился, передал поводья одному из солдат, поднялся по лестнице к парадной двери, заваленной сугробом, и приоткрыл ее на несколько дюймов.

– Хильда! – крикнул он.

Белламус разметал ногой сугроб, приоткрыл дверь пошире и проскользнул внутрь.

– Хильда! – позвал он еще раз.

Сте?пан протиснулся вслед за ним.

В помещении было светло. Свет лился через центральное отверстие над бассейном с водой – теперь замерзшим и покрытым снегом. Дневной свет, отражаясь от ярко-белого сугроба, проникал в самые отдаленные уголки атриума.[41]

На зов Белламуса показалась дородная старуха. Сначала из-за двери высунулась одна только голова. Широкое лицо, обрамленное седыми локонами, выражало испуганное недоумение. Затем она нерешительно вышла – одетая в коричневый халат свободного покроя и обутая в тонкие кожаные тапки.

– Хозяин? – спросила старуха с подозрением. – Господи, неужели это хозяин Белламус?

– Он самый, – ответил Белламус, обняв женщину, и та немедленно заулыбалась.

Отстранившись, Белламус указал на своего спутника.

– Это Сте?пан, мой рыцарственный друг. – Дородная женщина сделала взволнованный реверанс, и Сте?пан поклонился в ответ. – Как ты, Хильда?

– Мы все думали, что вы погибли! – ответила та. – Дошли вести, что армия разбита и выжили совсем немногие.

– К счастью, я оказался среди них, – ответил Белламус. – Как и те четыреста солдат, которые ждут снаружи. Надо их всех накормить, Хильда. Понимаю, это займет много времени, но я буду очень признателен, если ты об этом позаботишься.

– Конечно, хозяин, – ответила старуха, слегка растерявшись. – Запасов мало, но мы постараемся. Никто не ждал, что вы вернетесь. Повар, кажется, у себя дома, но слуги разбежались. Здесь только я. Придется ждать долго.

– Мы никуда не торопимся, – весело сказал Сте?пан, затем показал на снег и подмигнул старухе.

– Так и есть, – подтвердил Белламус. – Пригласи повара и, если нет слуг, найми новых. В этом городе наверняка найдутся тысячи нуждающихся в работе. Сделай это ради меня, Хильда.

– Да, конечно, хозяин. – Хильда сплела пальцы. – В ваше отсутствие доставили весть от Его Величества… Королевская стража… – Белламус улыбнулся, приглашая ее продолжать. – Это вызов ко Двору. Они сказали, что если вы вернетесь, то обязаны явиться в тот же день. Я пыталась объяснить им, что вы придете, как только сможете, но они были очень грубы.

Белламус громко рассмеялся и ласково потрепал ее по плечу.

– Никто не делает для меня больше, чем ты, Хильда. Пойду завтра утром. Его Величеству наверняка будет неприятно, если я появлюсь перед ним без армии, которую он послал на север, и при этом в воняющих конюшней лохмотьях.

Белламус показал на свою сырую одежду, заляпанную дорожной грязью. Золота на шее и запястьях уже не было: дорога была долгой, и он выменял все на еду и дрова для своих людей. Волосы отросли и спутались, лицо скрыла борода. Но все же главное сохранить он сумел: несмотря на ободранную, некогда дорогую одежду, держался он по-прежнему не как простолюдин. Он принадлежал к тому редкому сорту людей, которых грубый внешний вид не только не портит, но даже прибавляет им благородства.

Хильда ушла организовать ужин, а Сте?пан, решив поспать, разлегся прямо на полу, завернувшись в ондатровый плащ, приобретенный им по дороге.

Белламус тем временем принялся готовить ванну. Прежде всего он разжег огонь при помощи последнего оставшегося с похода трута – кусочка горелой ткани, на который он высек искру, ударив железом по куску кремня. Затем засунул тлеющую ткань в пучок соломы, который он для сухости носил за пазухой,