безветренной ночи, Роупер обнаружил, что дым от сжигаемых трупов окутал Цитадель, словно туман. Из окна высоких покоев было видно только самый верх близлежащих крыш.

Он бродил по заброшенным улицам, будучи уверенным в том, что обязан разделить опасность с легионерами. Он отчаянно клял себя, обзывал дураком и думал о том, как вернуть доверие граждан. Он видел, как общались с рыцарями-телохранителями граф Уиллем и лорд Нортвикский. Он слышал от отца, от Текоа, от Грея рассказы о том, как относится к своим гражданам правящий на юге король Осберт. Они все обращались с людьми как с прислугой. Они силой заставляли относиться к ним с почтением. Люди били поклоны, льстили и постоянно опасались мести. Король Осберт правил, внушая страх. Точно так же поступал Текоа, мотивируя подчиненных тем, что постоянно выражал недовольство. Но правитель не должен быть таким – Роупер знал это совершенно точно. Правитель должен разделять с подданными все опасности, которым он их подверг. Правитель командует, находясь впереди своих людей, а не в тылу. Он показывает, что и как надо делать, и приглашает других к нему присоединиться. Характер правителя – это самое мощное оружие в его арсенале: заточенное и отшлифованное, оно всегда к услугам тех подданных, которые в нем нуждаются. Именно так Роупер представлял себе роль Черного Лорда. И это было именно тем, что отличало его от короля.

Поэтому он и проводил все дни на заснеженных баррикадах рядом с легионерами, разделяя с ними все опасности и претерпеваемые неудобства, демонстрируя своим примером, что бояться нечего. Кетура помогала ему вопреки ярому настоянию отца. И даже больше, чем просто помогала. Будучи отрезанной карантинными постами от пораженных болезнью улиц, она сама ходила на рынок вместо тех, кто остался там, и откликалась на любую их просьбу. Занимаясь этим, Кетура однажды случайно наткнулась на Зигрид, жену Грея. Зигрид так же, как она, пытаясь помочь запертым в карантине людям, сидела на одной из баррикад и рассказывала им истории.

В тот раз Роупер увидел Зигрид впервые. Она и вправду была изумительно хороша – точно как описывала Кетура. Настолько хороша, что это даже пугало: волосы цвета серебра, высокие скулы. Серые глаза были такими светлыми, что в них трудно было смотреть. Зигрид не обладала таким же чувством юмора, как Кетура. Зато производила впечатление очень доброй и при этом несгибаемой женщины.

– Ты – тот самый лорд, который привез моего мужа домой в повозке с трупами? – спросила Зигрид при знакомстве с ним, намекая на ту хитрость, которая позволила им войти в Хиндранн.

– Точно так, миледи, – признался Роупер, пожав ей руку.

Он не совсем понял, шутит она или нет.

Женщина оглядела его с ног до головы.

– Пожалуй, прощу тебя за отвагу, которую ты проявляешь перед тем, что происходит на улицах, лорд.

Она выглядела очень строгой, но ровно до тех пор, пока не увидела Кетуру. Женщины обнялись, как старые подруги.

– Спасибо за последние дни, моя дорогая. Как ты?

– Преуспеваю, цвету, вдохновляюсь и воплощаю, – ответила Кетура беззаботно, и Зигрид рассмеялась.

Кетура последовала примеру Зигрид и забралась на баррикаду рядом с ней. Две женщины стали рассказывать истории по очереди. Кетура пересказала хиндраннские – те, которым научила ее мать, когда она была маленькой. В историях повествовалось о подвигах легендарных благородных воинов; в некоторых – о гномах, появляющихся из темноты и крадущих младенцев из колыбелей, а также о тех приключениях, с которыми возвращали детей обратно; в других фигурировали говорящие домашние животные, сначала безропотно терпевшие жестокость со стороны хозяев, но затем выбалтывавшие их секреты всей крепости.

Зигрид же родилась на востоке – там же, откуда пришли беженцы. Поэтому ее истории были иными: о девочке, пережившей ужасный шторм, после которого все стало по-другому; о загадочных случаях, происходивших с пастухами в ночное время; о таинственных объектах, которые находили в железорудных шахтах.

И, хотя собравшиеся у баррикады граждане стояли, плотно прикрыв одеждой рты и носы, Роупер видел, как оживают их сердца при виде рассказывающих истории женщин. Казалось, что зараженные подходят к ним слишком близко, но он знал, как отреагирует Кетура, если он предложит соблюдать осторожность.

Роупер оставил Кетуру в обществе Зигрид, а сам пошел дальше. Чтобы распространить свое влияние, Роупер старался охватывать личным присутствием как можно больше постов, в то время как женщины стремились к более индивидуальному общению.

Так проходил день за днем.

– Мне не хватает историй, – пожаловалась однажды вечером Кетура Зигрид.

Смеркалось. Солнце уже скрылось за стенами Хиндранна, но оранжевые его отблески все еще ложились на покрытые снегом крыши. Женщины шли к очередной баррикаде, у которой не появлялись уже два дня, чтобы воодушевить тех, кто был за ней. Скрипящий под ногами снег мешал идти уставшей к вечеру Кетуре.

– Может, тебе пора отдохнуть? – спросила Зигрид. – Чума до завтра никуда не денется.

– Отдохну попозже. Просто надо придумать что-нибудь еще.

– Ты выглядишь усталой, – сказала Зигрид, внимательно посмотрев на Кетуру. – Эти люди умрут – независимо от того, будем мы им помогать или нет.