Даже если Аделион сам того не хотел, своим поступком он только окончательно вколотил гвоздь в крышку гроба своего отца.

На кухню я отправилась, пребывая в самом мрачном расположении духа. Сменив рубашку на непрозрачную чёрную тунику, едва держащуюся на одном плече, и переобув осточертевшие тонкие тапочки на «домашние» балетки, уныло поплелась по коридорам для слуг, стараясь избегать какого бы ни было общества. Ещё одну встречу с Таилиной, её отцом или Аяксом я бы точно не пережила, да и заметно нервничающий Демон явно откусил бы кому- нибудь голову. Впрочем, сейчас не хотелось видеть даже понимающего Эмита.

Поморщившись в очередной раз, понимая, что обратной дороги нет, я со вздохом толкнула дверь на кухню, шагнула внутрь… И оказалась сбитой с ног.

Демон позади меня недоумённо рыкнул, звяканье посуды на миг замолкло, да и во всём помещении повисла странная тишина. Послышалось чьё-то сдавленное оханье, я села, едва сдерживая желание потереть ушибленный копчик, взглянула на растрёпанную фигуру, распластавшуюся напротив, и… Обомлела, узнав тёмные волосы цвета чернёного серебра, рассыпавшиеся по субтильному телу, блёклым покрывалом опутавшие его почти до колен.

Не произнеся ни слова, странно прижимая к груди тонкие ладошки, неподалёку от меня села маранта.

Я слышала, что представительницы «моей» расы жили сейчас в замке. Слышала и о том, что все они были в своё время «выпиты» лератами. Я много чего слышала о них, но… Столкнуться с подтверждением слухов оказалась просто не готова.

Серые глаза не смотревшей на меня девушки были пустыми. Да какой там девушки, ещё ребёнка по сути! Невысокая, обладающая болезненной худобой, никак не скрытой чёрным платьем, висевшим на ней мешком. В великоватом вырезе выступала острая ключица, которую, казалось, можно сломать прикосновением, а худые запястья запросто переломить двумя пальцами. На тощей шее судорожно билась отчётливо вспухшая жилка, да и остальные вены грубыми синими линиями выступали на суховатой, болезненно-белой коже.

Поднимаясь с пола, я боялась взглянуть в лицо шатающейся, пытающейся встать маранте. Боялась… и не могла оторвать глаз. Не смогла заставить себя смотреть в другую сторону, не сумела вовремя отвести взгляд. Не смогла… и слишком чётко разглядела то, чего не должна была.

Из её глаз уже давно ушла жизнь. Тусклые серые радужки с угасшими серебряными солнцами даже не казались теперь настоящими. Где-то там, в их глубине, если ещё и теплились какие-то эмоции, то они являлись только страхом, и ничем иным. На блёклых, искусанных губах не было ни капли красок, скулы заострились, на лбу пролегли морщины, а кожа казалась мертвенно-бледной.

Поднявшись на ноги в оглушающей тишине, провидица скользнула мимо меня, не поднимая головы, сутулясь и обнимая себя за плечи руками. И на моё машинальное движение отреагировала внезапно, в страхе шуганувшись в сторону, явственно вздрогнув, вжав голову в плечи, стараясь уйти от возможного удара.

Два шага. Всего два неслышных шага, с большим трудом открытая тяжёлая дверь, и сломленная, опустошённая, запуганная маранта выбежала из кухни, не обратив внимания ни на свою соотечественницу, ни на дархара…

Испуганный, непонимающий скулёж Демона буквально повис в кухне.

– Карина, прости. – Рядом возникла Айя, с самым виноватым видом хватая своими ладошками меня за руку. – Я пыталась её увести, но не успела… Карина?

– Не надо. – Отступив в сторону, выдернув ладонь из её пальцев, я отвела взгляд, чтобы лератка не увидела шока и ненависти, вспыхнувших в моих глазах. Впрочем, это не потребовалось – колокольчики на моей шее протестующе брякнули, предупреждая о переизбытки эмоций. Да и голос мой прозвучал сухо. И грубо, не оставляя никакого шанса возразить на мои слова. – Просто… просто держись от меня подальше.

Больше по сторонам я не смотрела. Не обращая внимания на тишину, прошла в дальний угол, машинально выхватывая равнодушным, окаменевшим взглядом знакомые обеспокоенные лица кухонных работников. И уже там, не произнеся ни слова, повязала фартук, принимаясь за работу.

Не скоро помещение вновь наполнилось привычными звуками. Но постепенно жизнь закипела… Да только мне не было до неё никакого дела. Я молча перечистила гору картошки, не обращая внимания ни на что вокруг. Резкие, отрывистые приказы Маруны доносились словно издалека, но не было больше привычного хихиканья кухарок, смешков поварят. Не ругался ворчливый Уркан, притих даже говорливый Филюг. Несколько раз я слышала суховатое ворчанье Оттики, негромкий голосок Айи, да только… мне было наплевать.

После встречи с опустошённой марантой я словно умерла сама. Душа была выжжена осознанием, какая участь меня ждала в будущем. И ведь все знали, что рано или поздно подобный момент настанет: не сдержится Аделион или кто-то другой, и не остановит даже ошейник и дархар. Все прекрасно это знали… и им было всё равно.

Просто очередная пленная провидица, которая в скором времени будет бродить по замку испуганной тенью, шарахаясь от малейшего шороха и движения, боясь поднять глаза, не чувствуя ничего, кроме страха…

Всего лишь очередная рабыня. Для них. Для знати. Для наместника. Для Эмита. Для Аделиона…

– Карина, прости. – Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем рядом с плитой возникла виноватая голубоволосая лератка. – Я правда не хотела, чтобы так получилось. Ты ведь знаешь, что…

Не желая больше ничего слышать, я, убедившись, что моя работа на сегодня окончена, сняла фартук и бросила его на спинку стула. Накрыв крышку последней кастрюли с картофельным пюре, не глядя на расстроенную девушку, молча покинула кухню через заднюю дверь Я видела, что Маруна хотела