– Ну, может, он в чужих хорошо разбирается? – предположила великодушная Джейн.

– Как я, – подхватил Лис.

– Кстати, – Скарлетт прищурилась, – я тут читала стихи, которые ты Джейн посвятил. И… – она выдержала паузу, – это очень хорошо. Мне нравится.

Глеб почувствовал досаду: почему друг ему ничего не сказал? Не доверяет?

– Извини, – Лис повернулся к Глебу, – но я не знал, как ты воспримешь. А это слишком…

Глеб понял: все привыкли, что Лис пишет так себе. И, видимо, когда тот написал что-то стоящее, просто побоялся, что друг не оценит.

– Забили, – ответил он. – Когда решишься, тогда покажешь.

– Могу сейчас, – неожиданно предложил тот.

Глеб пожал плечами: почему-то эта ситуация его задевала.

– Давай.

Лис откашлялся, откинул волосы назад, входя в образ, и неожиданно выдал:

Стихи были стоящие. Глеб ощутил что-то похожее на зависть. Почему это не он написал? Как этот рохля умудрился сочинить такое? Никто от Лиса не ждал ничего подобного. Вот что значит правильно выбрать себе музу. Ай да Джейн! По ней и не скажешь, что она способна вызвать такие чувства. А Лис продолжал:

Лис закончил и уставился на Глеба, а тот мялся.

– Нормально, – наконец он выдавил из себя. – Скарлетт права, стихи хорошие.

Лис кивнул, но было понятно, что он надеялся на большее. Глебу стало неловко, а потом он отмахнулся от переживаний: это у Лиса случайно вышло. Пусть еще докажет, что он лучший поэт.

– А у тебя что нового? – перевела разговор в другое русло Скарлетт.

Глеб задумался: у него – ничего. Аврора выстроила вокруг себя бастион укреплений. Он пытался достучаться, но они общались на разных языках. Он вызвал из памяти последнюю встречу.

Глеб специально задержался после уроков. Аврора вышла, как всегда по понедельникам, в полтретьего. Глеб подошел:

– Я провожу.

Некоторое время они молчали, потом Аврора не выдержала:

– Глеб, не надо.

Опять слова. Целый частокол из слов, за которым так легко спрятаться.