– Приведи его сюда!

Сергей метнулся к строю мятежников, за шиворот вытащил оттуда человека, затем прикладом своего карабина врезал ему в область печени и потом погнал его ко мне.

Разговор с этим человеком не получился. Злобой дышали все его слова, и ни капли раскаянья. Всё мне с ним стало ясно – бесполезен он как «язык», а вот как объект для проверки степени лояльности освобождённых латышских стрелков подойдёт. Тянуть с реализацией этой мысли я не стал, сразу же задал вопрос поручику:

– Где находятся сейчас освобожденные?

– Да вон они, вокруг прапорщика стоят. Хватов взял на себя выяснение подробностей мятежа.

– Зовите всех сюда, я тоже поучаствую в выяснении подробностей.

В следующие полчаса я выслушивал людей, переживших бунт и издевательства. И это были не только арестованные мятежниками их бывшие сослуживцы. Были и служащие железной дороги, отказавшиеся выполнять указания мятежников. Кстати, начальника станции, диспетчера и одного из телеграфистов звери в человеческом обличье забили насмерть. От служащих я узнал и о сотрудничестве с мятежниками нескольких местных начальников. И это были глава волости, полицмейстер и двое рангом пониже. При этом эти двое весьма тесно сотрудничали с хозяином хутора «Лосиный остров». И все эти люди находились неподалёку – в толпе зевак. И даже больше того, глава волости и полицмейстер пытались переговорить со мной, но были остановлены охраной и теперь ждали, когда я освобожусь и смогу с ними побеседовать. Ну что же, этот местный бомонд тоже подходил для проведения воспитательной акции. А я решил расстрелять всех этих деятелей к чёртовой матери. Устроить, так сказать, романовский террор. Вот я и приказал арестовать этих взяточников и предателей. Для полноты картины мне нужно было, чтобы расстреляли изменников и гадов, предавших свой народ, не мои подчинённые, которые сейчас были в силе, а люди, контактировавшие с изменниками, но оставшиеся верным присяге. Только таким я стал бы доверять и, в общем-то, решил взять их себе в союзники. Кацу будет очень кстати, если в его пёстрой команде появятся латышские стрелки. Для меня очень символически смотрелось, если удалось бы организовать охрану Смольного из преданных великому князю латышских стрелков. Вот с этой мыслью я начал исполнять своё казуистское намерение.

Начал с малого, взял под руку старшего по званию из всех освобождённых латышских стрелков, поручика Яниса Берзиньша, и отвёл его немного в сторону. И там, не сообщая ему, что с нарушившими присягу латышскими стрелками уже, по существу, покончено, заявил:

– Поручик, по моим сведениям, основная часть мятежников сейчас находится на хуторе «Лосиный остров». Они объединились там с финскими сепаратистами, финансируемыми Германией. Основная цель германских наймитов – посеять панику и неуверенность в способности государственных структур воюющей страны навести порядок в своей столице. Поэтому нам срочно нужно задавить этот мятеж. Не дать перекинуться волнениям на соседние волости, где проживает много этнических финнов. А тем паче на столицу и Финляндское княжество. Вы готовы принять участие в подавлении бунта ваших соплеменников? Можете не бояться отвечать, я всё пойму, и это не будет влиять на вашу дальнейшую жизнь. Конечно, за то, что проморгали зреющий мятеж среди ваших сослуживцев, никто вас не будет гладить по головке, но, по крайней мере, в мирной жизни это не будет иметь значения. А вот если вы и остальные латышские стрелки активно поможете ликвидировать этот мятеж, то я буду ходатайствовать о поощрении участников операции.

– Господин генерал, я всё понял. Можете рассчитывать на меня и остальных стрелков. Мы верны присяге и императору. Приказывайте, латышские стрелки выполнят любой приказ!

– Хорошо! Тогда принимайте командование над оставшимися верными присяге латышскими стрелками. Я вас назначаю командиром батальона. Бумаги оформим потом. Первое вам задание – выявить в среде арестованных тех, кто сознательно поддерживал мятежников. Они будут расстреляны после рассмотрения их дела в военно-полевом суде. И расстреливать их будут преданные этими подонками сослуживцы. То есть ваши подчиненные. Понятно, поручик?

– Так точно!

– Тогда получите оружие у поручика Симонова и приступайте к службе!

Я подозвал Симонова и при латыше распорядился выдать освобождённым винтовки. А трофейного оружия было много – хватило бы, чтобы вооружить ещё одну такую же группу. Хоть латышам и выдали оружие, но чтобы окончательно им доверять, я приготовил им ещё один тест. Мне уже был известен один явный мятежник, это прапорщик латышских стрелков, который убил вахмистра. После моей попытки его допроса этого человека опять поставили в строй арестованных мятежников. Он наверняка был известен своей активностью в мятеже освобождённым нами латышским стрелкам. И если они мне его не выдадут, то Бог им судья, а я доверять этим людям уже не смогу. Создам расстрельную команду и без них, а степень вины задержанных, кому жить, а кому умирать, будет решать полевая «тройка».

Да, я решил воспользоваться опытом, который почерпнул в книгах своего времени. Во времена красного террора как раз тройки преданных делу революции людей решали, кому из арестованных жить, а кому умирать. В данный момент революции, конечно, не было, но предреволюционное состояние в стране имелось. И решительные меры предпринимать было нужно. Себя я не считал истиной в последней инстанции. В конечном счёте решать, кто смертельный враг, должны были люди из этого времени. Вот я и решил поставить на это дело известных мне людей – поручика Симонова, прапорщика Хватова и, за представителя нижних чинов, казака Сергея. Тем более парень пострадал от мятежников и являлся как бы совестью погибших казаков. В