представления о психологии и методике допроса у него не было. Не бьют, не задают прямых вопросов, составляющих военную тайну, вот и хорошо, можно и поговорить на отвлечённые темы. Этот тип даже не знал метода допроса – хороший, плохой полицейский, что уж тут говорить о других способах узнать интересующую меня информацию. А я представлял, как исподволь, не задавая прямые вопросы, узнать хотя бы косвенную информацию, на основании которой можно выяснить главный секрет противника. Прапор Синицын, мой непосредственный командир в те времена, когда я служил в армии, много чего рассказывал про допросы, которые он проводил во время конфликта в Чечне. Вот я и вёл допрос по его методу. Ничего прямо не спрашивал, а забалтывал клиента, подспудно выясняя то, что меня интересовало. Так простодушный финн и рассказал, что в Петрограде он остановился в имении своего земляка. Это большое и богатое имение находилось от места нападения на поезд почти в 30 вёрстах, и финские патриоты, невзирая на плохую погоду и ночь, преодолели это расстояние за десять часов. Назвал допрашиваемый и посёлок, недалеко от которого находилась эта усадьба.

Я не знал окрестности Питера и даже не представлял, где находится этот посёлок. Да что там посёлок, для меня было загадкой даже наше местоположение. На какое расстояние от Петрограда успел отъехать поезд за один час, я мог только догадываться. Но знаток Петрограда и его окрестностей у меня был, и это водитель спецгруппы Максим. Сейчас он как лунатик ходил недалеко от вагона, под впечатлением своего первого боя. Ему по штату полагался наган, но генерал Фёдоров презентовал ему недавно разработанную самозарядную винтовку под патрон 7,62 мм, вот он с ней и ходил по кругу. Я спрашивал Хватова, как повёл себя водитель в бою. Тот похвалил парня, сказав, что вольноопределяющийся стрелял из винтовки Фёдорова чуть ли не с той же скорострельностью, как вели огонь ружья-пулемёты. После слов прапорщика я подумал, что папенькин сынок прошёл хорошую обкатку. Сейчас ещё поездит на «форде» по фронтовым дорогам, станет вообще золотым кадром.

Подозвав Максима, я начал узнавать, на каком расстоянии находится названный пленным городок от Петрограда. Увидев, как побледнел финн, понявший, что он только что раскрыл главный секрет своего отряда, я, глядя прямо в глаза пленного, добавил:

– Там, в полутора верстах от этого посёлка, находится имение «Липки», где скрывались эти финские националисты – наймиты германской военщины.

На финна страшно стало смотреть – на лице появились розовые пятна, губы тряслись, а глаза стали влажные.

Окончательно поняв, что я добился того, чего хотел, и финн стал мне не интересен. Приказав Первухину отвести этого бандита в отстойник, я занялся более важным сейчас делом – беседой с Максимом. Водитель поразил меня буквально с первой фразы, он слышал последнюю фразу, обращённую к пленному, и когда Первухин его увёл, Максим воскликнул:

– Я знаю, где находится имение «Липки». Бывал до войны там не раз. Оно принадлежит крупному финскому лесоторговцу Какинену – у отца с ним дела, ну а я одно время ухаживал за племянницей этого торгаша. Кстати, неприятный тип – про меня много гадостей Сюзи наговорил. Я отсюда туда могу на «форде» за час домчаться!

Затем водитель на секунду задумался и поправил себя:

– Ну максимум за полтора часа дотуда доеду, даже ночью.

Своими словами Максим направил мои думы совершенно в другую сторону. До этого я хотел быстрее добраться до ближайшей станции, связаться с начальником Петроградского гарнизона, генералом Кобаловым, и договориться с ним о ликвидации паучьего гнезда в имении «Липки». Наверняка на железнодорожной станции, расположенной недалеко от столицы, телефон должен быть. Вон в Малом Вереве, рядом с Гатчиной, телефон был. То есть была мысль спихнуть зачистку «Липок» на казаков, а самому двигаться дальше. А теперь я начал думать, что лучше самому наведаться в эти «Липки». Первоначально мне казалось, что люди, которые стоят у истоков этого балагана или, по крайней мере, многое знают, наверняка скроются из усадьбы, когда узнают, что нападение на санитарный поезд не удалось. А узнают они обязательно, ведь не все нападавшие уничтожены. Я лично видел, как двое бандитов, бросив свои винтовки, мешающие бежать, скрылись в лесополосе. Наверняка они направятся на свою базу, чтобы сообщить руководству, что операция не удалась. Хотя одеты они были в обычную солдатскую форму, но наверняка не будут пользоваться транспортом и постараются не показываться на глаза людям. Солдаты, двигающиеся без офицера, это очень подозрительно. Наверняка любой встречный подумает, что это дезертиры, а долг каждого подданного императора сообщить об этом в жандармерию. Так что не будут уцелевшие бандиты пользоваться транспортом, включая и гужевой. Пешком направятся на свою базу, а туда идти десять часов. И это открыто, группой, изображая воинское подразделение, совершающее марш-бросок. А это значит очень быстро – двести метров бегом, двести метров шагом. Несомненно, в этот раз сбежавшие финны будут пробираться к своей базе крадучись, окольными путями. А значит, потратят больше времени, чем когда шли на задание. Получается, что двигаясь на автомобиле, мы сможем опередить этих беглецов и взять руководство базы финских националистов тёпленькими, в ночных колпаках. Брать-то гадов будем ночью – раньше никак не получится, уже сейчас день подходит к концу.

Мысль нагрянуть на базу финских егерей так возбудила меня, что я отменил допрос третьего пленного, а Максиму приказал:

– Господин вольноопределяющийся, идите, готовьте автомобиль, сейчас будем снимать его с платформы. Надеюсь, моё распоряжение выполнено и подготовлены мостки, по которым «форд» сможет съехать с железнодорожной платформы.

– Так точно! Вчера сколотили! Я даже их испытал – несколько раз въезжал на платформу и съезжал с неё.

– Хорошо, Максим. Сейчас направлю вам в помощь людей для установки мостков. Съезжайте с платформы и подгоняйте автомобиль к этому вагону. Поедем, проведаем дядю вашей Сюзи!