союзника. И вполне вероятно, выдадут Троцкого российским властям. Еврейское лобби в Штатах в этом вопросе, думаю, будет на стороне России. А всё из- за идущей со стороны России инициативы о создании государства Израиль. Эту идею я высказал послу ещё во время нашей первой встречи. Он, естественно, довёл её в Вашингтон, а сегодня Френсис рассказал, с каким восторгом это предложение принято народом США. Наверное, он сам был сторонником создания еврейского государства, именно поэтому с энтузиазмом в голосе произнёс:

– Во всех газетах обсуждают предложение об образовании государства Израиль. Читатели теперь знают, что эту идею выдвинул брат императора великий князь Михаил Александрович. После чего его попытались убить марксисты-большевики. А после того как газеты опубликовали статьи о вас и фотографию, где вы со слезами на глазах обнимаете умирающего простого солдата, народ ринулся громить офисы марксистских и коммунистических партий. Теперь в Америке вы очень популярная фигура, а Россия в газетных статьях превратилась из «тюрьмы народов» в одно из самых цивилизованных государств мира. Так что, уважаемый Михаил Александрович, вопрос о задержании одного из руководителей партии, адепты которой пытались вас убить, я думаю, будет решён положительно. По крайней мере, я буду рекомендовать Госдепартаменту надавить на кого следует, чтобы решить этот вопрос в том ключе, который мы с вами обговаривали.

Вот, казалось бы, мелочь, а приятно. Одни слова, улыбочки и море выпитого чая, а может такой эффект получиться, что изменит всю историю, даже если у нас с Кацем больше ничего не получится. Взорвут нас где-нибудь, а американцы из своих объятий Троцкого уже не выпустят. А изъятие из политической колоды большевиков такой карты наверняка превратит их октябрьский переворот в пустой пшик. Убрать бы ещё Ленина из этой колоды, тогда и намёка на этот пшик не будет.

От американского посла я вышел в приподнятом настроении. И в таком же настроении оставался, когда принимал претендента на вхождение в спецгруппу в качестве водителя «форда». Максим, отцу которого Наталья позвонила ещё вчера, ожидал меня в особняке. Парень мне понравился, хотя беседовал я с ним недолго. Характер и внутренний мир человека это, конечно, хорошо, но меня больше интересовал вопрос – действительно ли, как говорила мне Наталья, Максим умел отлично управлять автомобилем? Проверить это не составляло никакого труда – «форд», который я лично перегнал от американского посольства, стоял во дворе особняка. Вот я и предложил Максиму продемонстрировать мне, как он может управлять, да и вообще обращаться с автомобилем. Так что я из великого князя переквалифицировался в председателя водительской комиссии. А получилась действительно комиссия – из Гатчины прибыли Кац, прапорщик Хватов и мой новый денщик Первухин. Каца и прапорщика я сразу же подрядил в комиссию по приёмке водителя спецгруппы. Максим показал себя хорошо не только в разговорах, но и в обращении с автомобилем. Не сбив грузовиком ни одного колышка, он проехал и «змейку», и задним ходом аккуратно припарковал «форд». И как сам признался, делал это в первый раз. Когда экзамен закончился, Максим Пилюгин единогласно был принят в спецгруппу. И сразу же был приставлен к делу – он должен был перевезти в Ораниенбаум оставшихся бойцов спецгруппы. А потом вместе с прапорщиком заняться бумажными делами – официально вступить добровольцем в Русскую армию, а именно во второй Кавалерийский корпус.

Поставив задачи прапорщику Хватову и пока ещё человеку без звания Максиму Пилюгину, я вместе с Кацем направился в ту часть особняка, где располагалось наше с Натальей жилище. Требовалось обговорить предстоящие сегодня встречи. Так как мы работали раздельно, но зачастую встречались с одними и теми же людьми, соответственно нужно было дуть в одну и ту же дуду. Время поджимало, поэтому мы только схематично наметили, какие темы будем сегодня продвигать. Кац уже несколько дней пробивал комитет по национальной политике, а сегодня и я подключался к этой проблеме. Моя встреча с министром внутренних дел Протопоповым, по словам Каца, должна стать решающим аргументом в вопросе создания этого комитета и передаче ему под штаб-квартиру здания Смольного института.

На встречу с Протопоповым я приехал всё в том же приподнятом настроении. Наверное, поэтому она прошла очень позитивно, и удалось достичь всего, что было намечено. А затем встретился с Гучковым и вместе с ним направился в заводоуправление Путиловского завода. Александр Иванович хорошо знал директора этого предприятия, а я хотел усовершенствовать (бронировать) наш «форд». Сделать его действительно боевой машиной спецгруппы. Гучков со мной был недолго – представив директору великого князя, он откланялся. А я вместе с Вячеславом Венедиктовичем направился в конструкторский отдел, к тем людям, которые и могли мне помочь. С инженерами я общался уже без директора. Вячеслав Венедиктович дал задание своим подчиненным и ушёл заниматься текущими делами завода, ну а я остался объяснять двум господам (инженерам высшей квалификации), что хочу получить из автомобиля. Первоначальный мой замысел сделать из «форда» бронетранспортёр опытные инженеры разбили в пух и прах. По их расчётам, автомобиль вряд ли сможет нормально двигаться. У получившейся конструкции вес будет очень большим, и такой нагрузки не выдержит ходовая часть. Коробка передач рассыплется на первой сотне километров. Правда, по этому поводу инженеры заспорили – что первое откажет, коробка передач или двигатель. Я всё понял и предложил инженерам посчитать по их методике (очень быстрой и наверняка поверхностной) частичное бронирование «форда». Одним словом, итогом всех инженерных расчётов и обсуждения стал эскизный проект «форда» с бронированными бортами кузова, дверей кабины и моторного отсека. Толщина брони