сделал так, как, он знал, будет лучше для его Народа. Стражницы пытались сбежать, но были слишком дряхлыми, слабыми и больными. Убивать их не доставило ему никакого удовольствия. От них просто надо было избавиться. И чем быстрее, тем лучше.
– Убей их всех. Очисти Храм Богини. Иного пути нет!
Он швырял тела с балкона Жницы, когда позади него раздался голос. Мелодичный, красивый, сильный – точно сама Богиня,
– Я готов всегда делать все, как ты повелишь, моя Жница!
– Значит, мы всегда будем в согласии! – голос исходил не от изваяния. Он доносился из покоев Стражниц.
Верный Глаз вскинулся. В центре залитой кровью залы стояла женщина. Миг – и он вскочил на ноги. Повернувшись спиной к железной статуе, он замахнулся трезубцем: «Готовься принять очищение!»
– Я уже готова. И хочу быть на стороне Заступника моей Богини! – она шагнула вперед, чтобы пламя в горшке осветило ее лицо.
Он уставился на нее. Это была даже не женщина, а юная девушка, тонкая и стройная, с каштановыми волосами, густыми и длинными, доходившими до изгиба талии. Одетая, как все Стражницы, лишь в простую юбку, обрамленную волосами Других, она была боса и обнажена до пояса. Но когда Верный Глаз, наконец, увидел ее лицо, то содрогнулся от страха и неожиданности.
Лицо было гладким и красивым, но вместо глаз зияли два темных провала.
– Кто ты? – спросил он, лишь затем, чтобы выгадать время и собраться с мыслями. Он не видел ее прежде, но знал, как ее зовут. Весь Народ знал имя незрячей. Когда она родилась, ее собирались принести в жертву, но Стражницы провозгласили, что она принадлежит Богине, и оставили в живых. Случилось это почти шестнадцать зим тому назад, и вот сейчас Верный Глаз увидел ее впервые.
– Я – Голубка, – сказала она, склонив голову набок. – И ты это знаешь. Но кое-чего ты не знаешь, Заступник. Богиня нарекла меня своим Оракулом.
С мгновение Верный Глаз смотрел на нее, не отрываясь, но вскоре не выдержал. Запрокинув голову, он от души расхохотался.
– Ты смеешься над Оракулом? – с упреком спросила девушка.
– Нет! Я смеюсь над безглазой девчонкой, которой хватило мозгов, чтобы выжить!
– Я отмечена Богиней. Я – ее голос.
Верный Глаз снова хохотнул:
– Со мной тебе нет нужды притворяться.
– Я и не притворяюсь.
– Значит, ты и правда голос Богини?
– Да. Это так.
– Объясни мне, как это у тебя получается, – попросил он.
– Я не могу видеть глазами, но Богиня посылает мне видения.
– И все они сбываются?
– Да, но я не всегда о них рассказываю. Иногда Богиня хочет преподать урок, иногда предостерегает, иногда вознаграждает. Я говорю только то, что желает Богиня.
– Очень удобно. Если видения не сбываются, всегда можно потом сказать, что о чем-то пришлось умолчать, потому что так Богиня просила, конечно.
– Ты мне не веришь.
Хотя это не было вопросом, Верный Глаз ответил:
– Не верю. А знаешь почему?
– Ты хочешь занять мое место.
– Вовсе нет. Мне достаточно роли Заступника Богини, которой нет. И перспектива стать ее Оракулом меня не интересует. А вот ты – интересуешь. Очень.
Голубка вдруг затихла. А потом медленно, понимающе улыбнулась:
– Ты знаешь.
– Что Богиня – всего лишь полая статуя и что поколения Стражниц веками нас обманывали? Да, знаю.
– Тогда зачем называешь себя Заступником и утверждаешь, что следуешь ее воле? – спросила Голубка.
– Я не притворяюсь. Я хочу новой жизни для тех, кто этого заслуживает, хочу увести людей из этого Города болезней и смерти. Если поначалу для этого придется притвориться голосом мертвой Богини, что с того. Благая цель оправдает эту маленькую ложь.
– Потому, что она – ради Народа, а не для собственной корысти.
– Ага, вот теперь я слышу Оракула. Это Богиня тебе нашептала? – съехидничал он.
– Нет. Сама додумалась. Нет никакой Богини. Только старухи, которым есть дело лишь до самих себя. И Народ, которому они лгут из поколения в
