– Я выманю отсюда Даниту.

– А я принесу шалфея и воды.

– Прихвати дубинку и, если увидишь самца, кричи. Громко!

– Не беспокойся. Заору так, что меня услышит Ригель в норе.

Зора поспешила наружу, а Мари глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, а потом отправилась обратно в кладовую.

Данита задрожала от ужаса всем телом, и она снова попыталась сжаться так, словно хотела врасти в стену, тихо взвизгивая.

– Данита, это снова я, Мари, – она присела на корточки перед девушкой, стараясь не приближаться к ней и не спешить. – Зора сделает тебе чаю, а я приготовила тебе постель, чтобы тебе было удобно. Пойдешь со мной в другую комнату?

– А что, если они вернутся?

Мари достала пращу из кармана рубахи.

– Буду стрелять. Я очень хорошо стреляю.

– Стреляй на поражение! – сказала Данита.

Мари судорожно сглотнула.

– Хорошо. Мы с Зорой не допустим, чтобы с тобой что-то случилось.

– Уже случилось.

– Ты позволишь мне тебя осмотреть? Я могу помочь.

– А где Леда?

– Мама умерла.

– Они говорили, но я не поверила – не хотела верить. – Данита принялась раскачиваться – туда-сюда, туда-сюда, – закрыв лицо руками. – Значит, это никогда не кончится.

Мари подалась к Даните и бережно отняла ее руки от лица, крепко держа в своих. – Мама меня научила. Я могу тебе помочь. Я обучаю Зору. Она тоже может помочь. Все будет хорошо, обещаю. Пойдем в ту комнату.

– Я не смогу встать, боюсь, – ответила Данита.

– Значит, попробуем вместе. – Мари поднялась и потянула Даниту за руки. Потом крепко обняла девушку за талию, обратив внимание, как та исхудала и что кожа ее была холодной и липкой, и медленно отвела к лежанке.

Когда она опускалась на кипу одеял и покрывал, то вскрикнула от боли. Мари осторожно приподняла ей ноги, положив под колени подушки.

Мимо деловито прошмыгнула Зора, сунув в руки Мари охапку душистых листьев шалфея. Она несла древнее ведро с дырявыми стенками, из которого на пол сочилась вода.

– Это единственное, что я нашла для кипятка. Ни чайника, ни котелка. А, да, и ни следа человека, ни женщины, ни мужчины.

– Они ушли. Все они ушли, – сказала Данита.

– Мужчины? – уточнила Мари.

– Я… я не знаю, – Данита снова задрожала и натянула одеяло до подбородка. – Я очень надеюсь. Но я не о них. Это женщины ушли. Все.

– Постой, что? – Зора, стоявшая у очага, к которому она подвешивала ведро, резко обернулась.

– Женщины Клана ушли. Они говорили, что Леда мертва. И ты тоже, Зора.

– Я? Как видишь, я вполне себе жива.

– Кто-то из женщин ходил к тебе в нору в надежде, что ты призовешь для них Луну. Они сказали, что твою нору разгромили.

– Верно сказали. Это сделали мужчины, но меня там не было. Я была с Мари.

– Они думают, что Мари тоже мертва. И Дженна.

– Дженну похитили, она жива, – сказала Мари. – Данита, а ты уверена, что ушли все женщины?

– Все. А зачем оставаться? Здесь только печаль и ночная лихорадка. Кто-то ушел в Клан Мукомолов. Кто-то – дальше по побережью, в Клан Рыбаков. А мужчины совсем спятили. Надо от них бежать, – по лицу Даниты снова потекли слезы, и Мари присела рядом, поглаживая девушку по волосам.

– А почему ты не ушла с ними? – ласково спросила она.

– Я собиралась! – Данита икнула, всхлипывая. – Я хотела уйти туда, дальше по побережью, но тут вспомнила о гобелене. Помните, каким красивым он был? – и она указала дрожащей рукой на разодранную ткань. – Его соткала моя бабушка специально для Повивальной норы. Мне ее очень не хватает, бабушки.

– Еще бы, – поддакнула Зора, помешивая чай для Даниты. – Она чудесно ткала и была очень хорошей женщиной.

– Да, вот ты помнишь. Когда я поняла, что женщины забыли его забрать, я вызвалась сбегать за ним. – Она прижала ладошку к сердцу и накрыла ее другой, точно хотела унять его бешеный стук. – Они вошли, когда я его снимала. И начали кричать, чтобы я их омыла – призвала Луну! А ведь даже не стемнело! – Широко распахнутые, влажно блестевшие глаза ее смотрели то на Мари, то на Зору. – Я сказала им, что не умею. Даже ночью не смогла бы. И