– Лесь, ну не волнуйся ты так! – видимо, не выдержал он моих напряжённых взглядов и общей нервной обстановки. Нет, я не специально, просто действительно боялась за этого идиота. Немного успокаивало то, что Эллару он нужен живым, но вечное рабство, закреплённое, например, артефактом, малоприятная штука.

– Дурацкий план, – честно сказала ему. И не удержалась – вздохнула. – Самонадеянный.

– Леся, – тоже вздохнул он, подходя ко мне почти вплотную. – Леська… – посмотрел так, что у меня даже сердце ёкнуло, подумалось – в любви признается, но он лишь взял мою руку в свою. – Я бы тоже предпочёл больше ясности и уверенности, но до следующего прихода артефакта ещё слишком много времени, чтобы не попытаться что-то изменить прямо сейчас. Мне есть зачем и ради кого жить, так что хотелось бы протянуть подольше, чем всего ещё десять лет.

Вот и гадай теперь: "есть ради кого жить" имеет ко мне какое-то отношение, али нет. Мог бы и прямо сказать…

– Всё будет хорошо, – повторил Фар, пока я гадала, целуя меня в лоб. – Ты, главное, сама никуда не суйся, ладно?

Конечно же, я сунулась. И не только я. Когда Фар ушёл – в заброшенное давным-давно селение, к которому мы специально сделали небольшой крюк, и где по легенде должен был обнаружиться дневник первого хозяина Замка, я не находила себе места.

Волнами накатывало ощущение непоправимой ошибки, даже не ошибки – беды, зависшей над нами и медленно, но неуклонно приближающейся. И зачем я только поддалась на уговоры этого самоуверенного идиота? Хотя, какие уговоры… Да и кто меня вообще спрашивал-то? Но когда Фар был рядом, от него так и веяло ощущением уверенности в себе и каким-то азартом, драйвом, так, что невозможно было представить, что у него может что-то не получиться. Зато теперь меня накрыло осознанием, насколько это всё зыбко. Может быть, я видела его в последний раз. И не сказала. Ничего не сказала, вот дура-то…

А впрочем, кто сказал, что ему это было нужно? Мне – да, нужно, если что, я ещё долго буду мучиться тем, что не успела сказать ему “люблю”, а вот ему, наверное, это и ни к чему. Ну и неважно, лишь бы всё было хорошо…

– Только не реви, – сказал неожиданно присевший рядом Лли. – Терпеть не могу, когда ревут.

– Ты, по-моему, вообще всех и всё терпеть не можешь, – огрызнулась я.

– Хм, – сказал чёрный. – Угадала? Или Фар сболтнул?

При упоминании фиолетового меня таки тянуло разрыдаться со стонами “что же мы наделали!”, просто в надежде, что у Лли есть какие-то аргументы, чтобы успокоить снедающее меня беспокойство, но я всё же сдержалась.

– Это сложно не заметить, – буркнула в ответ. – И как тебе с таким характером живётся?

– Это не характер, – поморщился чёрный.

– Проклятие?! – недоверчиво уставилась я на него.

– Не люблю об этом говорить, но, так и быть, тебе расскажу, – как-то и в самом деле неохотно бросил он.

– И с чего такая милость? – хмуро поинтересовалась я. Что-то в последнее время очень много желающих что-то рассказать именно мне. По большому секрету и, разумеется, совершенно бескорыстно.

– Фар – хороший мужик. А ты по нему искренне убиваешься. И Эрна встретилась мне благодаря, в какой-то мере, тебе… Да что я оправдываюсь, – не выдержал он, вот уж поистине эталонная бука, – не хочешь, не слушай!

– Хочу, – поспешно сказала я. Во-первых, любопытно, во-вторых, хоть отвлекусь.

История и в самом деле была любопытная. Лли умудрился оскорбить богиню Ланью – да-да, ту самую негодяйку с бабочками. Уж не знаю, что именно он сделал, но разозлилась она конкретно, хотя, может, и не сама она, а её жрецы – ведь Фар говорил, что боги оставили этот мир, в общем, именно так чёрный заработал проклятие. Впрочем, сначала ему это проклятие даже показалось благом – он был обречён на очень долгую жизнь, его нельзя было убить, по крайней мере, всё, что он попробовал позднее в моменты отчаяния, эффекта не дало. Но были и побочные эффекты – его просто трясло от ненависти и раздражения ко всем вокруг, и к себе тоже. Почему-то он, тем не менее, не превратился в безумного психопата с бензопилой… ах да, какая бензопила, ну, с пистолетом, ладно, но жизнь сделалась невыносимой. И это ещё не вся история.

В какой-то момент, перепробовав все возможные способы самоубийства, он решил сунуться в ледяное море, полагая, что там, хоть и будет мучительно, но зато с гарантией, ведь в этом море не вода, а тот самый магический лёд, из которого получается ледяное стекло, так ценимое тут. И с этим стеклом даже маги могут взаимодействовать очень осторожно и очень ограниченное количество времени, простых смертных же оно довольно быстро убивает, так как представляет собой что-то вроде антипода жизненной энергии – я сразу вспомнила, как срубило меня тогда на несколько часов, когда я вытащила осколки из Фара. Вспомнила, и сразу же оправдала фиолетового тем, что не так много было этого стекла, наверняка, он был уверен, что сильно это мне не навредит. Влюблённая дура во всей красе, да?

Но вернёмся к моему собеседнику. Он не умер и там, хотя больно ему было так, что до сих пор вспоминает с содроганием, однако море выплюнуло его на берег, с виду целым и невредимым. И далеко не сразу он понял, что в крови его теперь бродит это самое ледяное стекло – те самые полупрозрачные голубые вставки, которые мне видятся в его магическом рисунке.

А Эрна… Эрна, – тут он мечтательно улыбнулся, – она не злит. Вот вообще ни капельки. Ни когда смотришь, ни когда трогаешь, ни даже когда несёт