…и наполнился Храм Дымом от Славы Божией и от Силы Его – и никто не мог войти в Храм, доколе не окончились Семь Язв Семи Ангелов».
Отложил Книгу.
Пошёл по дому. Как поскитался.
«С прошлого ещё приезда лежит тут Ориген, толкования на „Книгу Песни Песней Соломона“ и на Евангелие от Иоанна, так и не открывал пока», – подумал.
Сел за стол, начал письмо писать:
«Радость моя, моя Молчунья, здравствуй… Отпотень на стёклах окон… Вокруг – никого… Видел на берегу реки куст смородины: почки – как соски…»
На этом и остановился.
Вышел на улицу.
Стою.
Ветер поменялся – потянул с юго-запада. Как говорят в Ялани – русский, или: с Руси. Лицом к нему повернулся – благостно.
С ельника снег, налипший на него за день, стал сваливаться – уже не белый ельник, а – темнеет.
Свет с неба – как отсвет, отблеск ли Царствия Божия – изумрудный сквозит из-за тучи, туча от севера озарена – как вспыхнула.
Не вижу Тебя, душа охладевает, теряет от удаления радость, угасает во мне бдительность, начинаю пренебрегать, снизойди к моей слабости, не оставляй меня, Господи.
Спустился с угора, дошёл до Куртюмки. В берегах. Но ещё мутная. Утки, слышу, где-то крякают – гнездятся. В июле, если дожди не подпитают, чуть не совсем теперь пересыхает – мелеют речки, травой зарастают.
Вернулся к дому. Свет в доме не выключен. У соседей – темно в окнах, и так у них там – тихо.
Встал возле берёзы. Почки на ней едва наклюнулись. Слышу, кажется, как разрываются. Как поднимается к вершине сок – тоже. Смотрю:
Что ночь – видно; весна или осень – понять трудно – ладно, что знаю.
Вскоре и дождь полил –
Я от такого в доме скрылся.
После в окно уж на него смотрел – на ливень.
Глава 16
Дома я нынче мало обитаю – и так за зиму, как в остроге, насиделся – только ночую, когда на речке до утра не остаюсь. Приготовить себе что-нибудь и поесть толком некогда, всё на бегу да всухомятку, на корм подножный перешёл. И замечательно, не жалуюсь, а то и толстеть уже начал, Диму Ткаченко догонять. Тому-то ладно, он начальник.
Как волк за лето, Бог даст, выбегаюсь,
Мы уж
И если сильный, краткосрочный дождь застигнет рядом с домом – мелкий, брызгун-то, не прогонит – в дом забегаю переждать; дождь прекратился, я из дому.
Были уже и ситные, были и ливневые, но без грозы – на грозу тепла у нас ещё не накопилось в атмосфере – стужа только что вот отступила.
По грозе соскучился, ловлю себя на мысли. Жду её – первую. Не я один, наверное…
Мы тут от Фёдора Ивановича Тютчева, если иметь в виду естественный порядок, а не брать во внимание какие-то из ряда вон выходящие случаи, на месяц, минимум, опаздываем – живём себе, не торопимся. Так только можем написать: «Люблю грозу в начале лета…»
Хотя теперь всё перепуталось. От
Разрушительных гроз в наших местах не бывает, так разве – где трубу кирпичную слегка покрошит, столб высокий по макушке крепко стукнет, в лесу сушину подпалит, рослую лиственницу от вершины до комля расщелит. Или предохранитель, оставив на какое-то время Ялань без электричества, в трансформаторе испортит. Больше-то этого не слышал, чтобы вредничала. Деревья валит – так то ветер, и без грозы случиться может.
Но однажды, помню, мне досталось, натерпелся тогда страху – и до сих пор ещё его не изжил: в лесу гроза меня теперь застанет – иду и трушу.
Был я тогда на Тые. Блеснил. Конец июля или самое начало августа. Весь день жарило и парило. Где-то с утра уже гремело. Всё надеялся, что пронесёт. Но и надо мной гроза под вечер разразилась. Скрыться было некуда и убежать от грозы было невозможно – от того места, где я находился, до
