словно толченая корица, и она освоила шлепанцы. Расхаживала по дому, слегка пришлепывая резиновыми подошвами. А еще, сказала Зиба, девочка узнала, что такое смерть.

– Как-то само вдруг к ней пришло, откуда – не знаю. Теперь она просыпается по два-три раза за ночь и спрашивает, придется ли ей умереть. Я отвечаю – нет, пока она не станет очень, очень, очень старой. Я понимаю, нельзя ничего обещать. И все же я говорю: «Дети не умирают».

– Ты совершенно права, – решительно отрезала Мариам.

– Но ведь…

– Дети не умирают.

– Битси посоветовала ей не переживать по этому поводу, потому что она вернется и станет кем-то другим.

Мариам вздернула брови.

– Но Сьюзен ответила: «Я не хочу быть кем-то другим, я хочу быть мной!»

– Еще бы! – сказала Мариам. – Битси чокнутая, так девочке и скажи.

– Ох, Мари-джан!

– Нечего навязывать свои выдумки чужим детям.

– Она только добра желает, – заступилась Зиба.

Мариам все же позволила себе насмешливо присвистнуть, хотя и знала, что Зиба права: Битси всего лишь пыталась приободрить Сьюзен. И она так их выручила, пока Мариам была в Вермонте, – не только по вторникам и четвергам забирала Сьюзен к себе, но и на всю субботу: матери Зибы пришлось срочно удалять аппендикс. Итак, Мариам сочла своим долгом пригласить Джин-Хо на весь день к Сьюзен в первый же вторник по возвращении. Брэд привез дочку в комплекте с завернутым в полотенце купальником, и девочки все утро провели в надувном бассейне. После обеда, пока они «дремали» в гостевой комнате наверху (на самом деле, конечно, перешептывались и хихикали), Мариам приготовила две кастрюльки курицы с баклажаном и, когда настало время провожать Джин-Хо домой, прихватила с собой одну из кастрюль угостить Дональдсонов.

– О, это то, что я думаю? – заговорила Битси, едва открыв дверь. – Я тот самый запах чую, да, то, что я думаю? Вы приготовили мое самое любимое!

– В знак благодарности, – сказала Мариам. – Вы так любезно взяли на себя заботу о Сьюзен.

– Я была рада это сделать! Заходите же.

– Нам пора домой, – сказала Мариам.

– Я только что приготовила целый кувшин чая со льдом.

– Спасибо, но…

– Ах, я забыла! – спохватилась Битси. – Вы такой пурист насчет чая. Наверное, вам не нравится, когда в него кладут лед.

– Ничего подобного, – ответила Мариам, хотя и правда никогда не понимала, в чем тут смысл.

Почему-то ее ответ Битси истолковала как готовность принять приглашение, развернулась и повела их в дом. Девочки поскакали следом, и Мариам нехотя вошла, недоумевая, как это получилось, что она согласилась.

– Я не оставила Зибе записку, – предупредила она, ставя кастрюлю на кухонный стол. – Она будет беспокоиться.

– Знаете, что вы должны теперь сделать? – заговорила Битси, открывая холодильник и доставая голубой кувшин. – Возвращайтесь сегодня вечером и помогите нам справиться с вашим угощением, когда родители заберут Сьюзен.

– О нет, к сожалению, не могу, – ответила Мариам.

– Отец тоже придет!

– Я уже приглашена на ужин.

Битси отошла к буфету за стаканами.

Джин-Хо окликнула ее:

– Мама, можно мне и Сьюзен попкорн?

Но Битси сказала лишь:

– Как жаль! С другом или с подругой?

– Что? А, с подругой. С Кари.

– Мама! Мама! Мам! Можно мне и Сьюзен…

– Мы разговариваем, Джин-Хо. Так что, Мариам, а возможно такое, чтобы вы сходили на ужин с мужчиной?

Мариам была ошарашена.

– Вы говорите о… о свидании? Вот уж нет.

– Почему же нет? – спросила Битси. – Вы очень привлекательная женщина.