Все согласно кивнули, и на какое-то время воцарилось молчание.

– Я думаю, что наше правительство виновато не меньше британского, – заметила наконец Айна. – Мы же это допустили.

– Ну, я бы так далеко не заходил, – сказал Джим.

– Мы все эти годы ничего не делали.

– Наверно, отсюда очень трудно понять, что делать, – сказала Маргарет.

– Да мы же подавали протестантам сигнал за сигналом – творите, мол, что вам хочется, – ответила Айна. – В том смысле, что дискриминация во всем, включая джерримендеринг[45].

– Что такое джерримендеринг? – спросил Конор.

– Это такой способ нарезать избирательные участки, чтобы одни голоса значили меньше, чем другие, – объяснила Айна.

Конор явно не понял, но промолчал.

– Я помню, что доктор Девлин родом из Кукстауна[46], – подала голос Уна, – и он рассказывал мне, что католикам там было не устроиться на приличную работу. Даже докторам. Поэтому он и подался на юг.

– Им и сейчас не устроиться, – сказала Айна. – По мне, так нашему правительству пора вмешаться.

– Что же мы можем сделать? – спросила Уна.

– А армия на что? Кто помешает ей выдвинуться в Дерри? Всего несколько миль от границы.

– Да полно, – встрял Шеймас.

– Вряд ли это будет разумно, – сказал Джим.

– Какой уж тут разум, когда люди трясутся за жизнь? – возразила Айна.

– Ох, лично мне кажется, что нам нужно вести себя крайне осторожно, – сказала Маргарет.

– А людей пока пусть убивают?

– Да, дело дрянь, – кивнул Джим.

– Ну не умора? – спросила Айна. – Ирландская армия может отправиться на Кипр и в Конго, а в Дерри – помочь соотечественникам – ей, видите ли, нельзя.

Нора попыталась перехватить ее взгляд и намекнуть, что лучше оставить эту тему, но Айна на нее не смотрела. Она сверлила глазами дядю Джима.

– Не знаю, чем это кончится, – сказала Уна.

– Да ладно, все закончится довольно скоро, – ответил Шеймас.

– Ну, я бы так уверенно не судила, – заметила Маргарет. – Это и правда кошмар. Мы с Джимом видели вчерашние новости. Трудно поверить, что такое творится в родной стране.

Айна собралась что-то сказать, но промолчала. Несколько минут за столом было тихо.

– А Фиона едет в Лондон, – объявил Конор и огляделся в поисках одобрения.

– Конор! – прикрикнула Фиона.

Джим с Маргарет и Уна с Шеймасом посмотрели на Фиону. По ее реакции было ясно, что Конор не соврал.

– В Лондон, – мягко повторила Маргарет. – Это правда, Фиона?

– Я хотела в этом году еще раз съездить, пока не начала преподавать, а этот проныра, должно быть, подслушал.

– В Лондоне будет полно протестантов, – сказал Конор. – Они подожгут дом, выкурят тебя и погонят по улице.

– В Лондоне не н-настоящие протестанты, – подал голос Донал.

– Лондон очень хорош, – сказала Маргарет. – А где ты остановишься? Знаешь, у меня где-то записано название места, где мы жили. Это гостиница, где очень хорошо принимают ирландцев, маленький такой отель. А можешь остановиться там же, где была в прошлый раз.

– Из училища туда многие уехали на лето – подработать в отелях, и у всех есть жилье, – ответила Фиона.

– На несколько дней туда здорово скататься, – сказала Уна.

В битве за деньги Фиона так или иначе победила. По ходу обсуждения Лондона, тамошнего жилья и надобности держать ухо востро поездка Фионы оформилась в четкий план, а Джим с Маргарет и Уна с Шеймасом сошлись на том, что она заслужила ее после столь усердной учебы и пусть порадуется перед началом трудовой жизни.

В конце вечера Джим вручил Фионе и Айне конверты с банкнотами, а мальчикам дал по десять шиллингов. Прибирая позднее, Нора сказала Фионе, что по пути с работы завтра снимет со счета деньги и отвезет ее в Росслар.

– Здорово, – улыбнулась Фиона. – Я посмотрю, когда отходит паром.

Нора смотрела в окно, за которым Филлис уверенно развернула автомобиль на маленьком пятачке. Она ее не ждала, но подумала, что если