Делгани.

Джим тепло отзывался о перспективах Хоги, однако Нора знала, что в действительности он не одобрял его, как не жаловал большинство молодых министров. Ей самой Хоги нравился – или нравилось то, что она о нем знала, – ее восхищали его амбициозность и тяга к переменам. Сейчас же она еще более прониклась к нему симпатией – после того, как прочла речь, посвященную бюджету, в которой он отдельно упомянул вдов. Он снова повысил пенсии, и опять задним числом. Будь у нее уверенность, что так и продолжится, то можно было бы и не продавать дом в Куше. Последнюю сумму, пришедшую после перерасчета пенсии, Нора решила положить в банк, добавить к деньгам, вырученным за дом, с которыми Нора не знала, как поступить.

В очередной визит Джима и Маргарет она снова завела речь о Хоги. Джим интереса не выказал.

– Популизм – вот и все, чем он сейчас занимается. Я недавно видел его фото – восседает на коне, точно лорд.

– Да просто умора, – подхватила Маргарет.

– Ничего хорошего от него ждать не приходится, – подытожил Джим.

– Зато он единственный из политиков, кто печется о вдовах, – ответила Нора.

– Джим слышал о его похождениях в Кортауне, – сказала Маргарет.

– Шампанское пил, – пояснил Джим, – заказывал все новые марки, какие только имелись во “Флэш Хэррис”[35], а компанию ему составляли алчные подрядчики, адвокаты и такие же политиканы. И все смотрели ему в рот. Какой-то театр, право слово.

– Не вижу ничего плохого в том, что он развлекается, – сказала Нора.

Она подумала, что Морис наверняка заступился бы за Хоги. В отличие от Джима, он полагал, что старикам за семьдесят негоже занимать руководящие государственные посты, и ратовал за перемены.

Джим барабанил пальцем по подлокотнику кресла и тихо насвистывал. Он не привык слышать от женщин возражения, и она улыбнулась при мысли, что ему, если он продолжит у них бывать, придется научиться терпению.

Однажды мартовским вечером Нора открыла на стук, на пороге стоял мужчина, она узнала водителя грузовика – того самого из компании Гибни, что завел с ней беседу о беспорядках в Дерри. Она пригласила его в переднюю комнату, испуганно подумав, что с кем-то из детей что-то стряслось. Она мысленно перебрала всех. Донал сейчас сидит в лаборатории Маргарет и печатает фотографии, Конор в дальней комнате. А Фиону и Айну этот человек вряд ли знает, и если на то пошло, то и Уну, Джима и Маргарет – тоже. Гость явно нервничал.

– Простите, не знаю вашего имени, – сказала Нора.

– Мик Синнотт. Мы были хорошо знакомы с вашим отцом. Жили рядом на Росс-роуд. Мистер Вебстер обучал меня, упокой Господь его душу.

– Вы знали моего отца?

– Это было давно. Теперь уже мало кто его помнит. Сосед заходил к соседу как к себе домой. Так у нас было заведено.

Внезапно он расслабился, но Нора все еще не понимала, зачем он пришел.

– И чем я могу быть полезна? – Она постаралась взять тон не слишком властный.

– Сейчас скажу. Мне не советовали идти к вам, но дома я все рассказал моей хозяйке, мы с ней обсудили. Понимаете, весь персонал Гибни, за исключением нескольких человек, вступает в Ирландский профсоюз транспортников и разнорабочих, и мы собираемся сделать это тайно завтра вечером, в Уэксфорде. Если об этом пронюхают, то нам точно помешают, разделят нас, поманят всякими посулами. Другие считают, что вас не стоит в это посвящать: вы и с их семейкой дружите, и работаете неполный день, да и новенькая. Но я решил вам рассказать. Вы всю жизнь у меня на виду. Я помню, как вы выходили замуж, и много чего еще помню. Короче, так или иначе, мы все вступаем в этот профсоюз. А вас я знаю достаточно хорошо, чтобы не сомневаться – вы ничего не скажете завтра их дочке, и если желаете отправиться с нами, то мы вас подвезем, а если нет, то никто не сочтет грехом, что я с вами поговорил.

– Когда вы выезжаете?

– Должны быть на месте к восьми.

– И меня кто-нибудь захватит?

– Обязательно, с превеликим удовольствием.

– Что, правда все работники вступят?

– Все, кого мы позвали, – ответил он.

Нора молчала.

– Вам нужно подумать?

– Нет, я просто прикидываю, надолго ли это затянется.

– Честно говоря, никто из нас ничем подобным не занимался, и я знаю только, что желательно присутствие всех. Вожаки не хотят, чтобы кто-нибудь пообещал вступить, а потом сказал Гибни, что это не всерьез и ничего не было.

– Хорошо, – сказала Нора. – Я попрошу кого-нибудь присмотреть за мальчиками.

– Сам-то я не опасался, считал, что вы из тех, кто держит свои мысли при себе.