Стемнело и становилось холодно. Они устроились на разломанных пластиковых стульях в маленьком привокзальном кафе. Нора полезла в мешок за кошельком и обнаружила, что персики, которые еще несколько часов назад казались такими свежими и крепкими, превратились в месиво. Бумажный пакет открылся. Она выбросила персики в урну, так как везти их дальше не имело смысла, в поезде они бы еще больше раскисли.

Мальчики не учли, что на обратном пути будет темно, и, как только поезд устремился на юг, окна сплошь запотели. Они открыли коробку с лего, и Конор принялся играть, а Донал погрузился в чтение. Чуть погодя Конор перебрался на лавку к Норе, прижался к ней и заснул. Глянув на Донала, она отметила, до чего странно взрослым он выглядит, когда переворачивает страницы.

– Мы п-пойдем завтра в школу? – спросил он.

– Да надо, по-моему, – ответила она.

Он кивнул и снова уткнулся в книгу.

– А к-когда п-приедет Фиона?

Она знала, что ее слова, обращенные к Фионе в кафе, застрянут в его памяти и будут медленно крутиться там. Можно ли что-то сделать, чтобы он поменьше думал и переживал?

– Сам знаешь, что Фионе понравится дом на колесах.

– Что-то не п-похоже, – возразил он.

– Донал, нам надо учиться жить заново, – сказала Нора.

Он обдумал ее слова, будто то было сложное домашнее задание. А затем пожал плечами и вернулся к чтению.

Снимая пальто в чересчур натопленном вагоне, Нора осторожно подвинула Конора. Он на миг проснулся, но даже не разомкнул век. Она велела себе не забыть разузнать о домах-фургонах в Карракло.

Мысленно она снова перенеслась в Куш и попыталась вспомнить летний день: дети сдергивают с вешалки одежду и полотенца, стремглав несутся на пляж; она и Морис в сумерках идут по тропинкам домой, отгоняя роящихся мошек, на подходе к дому слышат, как дети в комнате играют в карты. Все кануло в прошлое и не вернется. Дом опустел. Она представила жалкие в темноте комнатушки. Неприветливые. Вообразила стук дождя по оцинкованной крыше, дребезжание дверей и окон на ветру, голые каркасы кроватей, снующих в щелях насекомых, беспощадное море.

Поезд приближался к Эннискорти, а ей казалось, что дом в Куше засасывает всепроникающее запустение.

Проснулся Конор, огляделся и сонно ей улыбнулся. Потянулся и приник к ней.

– Мы почти приехали? – спросил он.

– Уже скоро, – ответила она.

– А где мы поставим в Карракло фургон – возле Уиннинг-Пост[9] или на холме?

– Конечно, возле Уиннинг-Пост.

Она поняла, что поспешила с ответом. Донал и Конор серьезно отнеслись к ее словам. Конор глянул на Донала, выясняя его реакцию.

– Это т-точно? – спросил Донал.

Поезд замедлил ход, и ей впервые за день удалось рассмеяться.

– Точно? Разумеется, точно.

Поезд дернулся и остановился, они быстро собрали вещи. У выхода из вагона им встретился билетный контролер.

– Спроси его о т-туалетах, – шепнул, толкнув ее, Донал.

– Я скажу ему, что это ты интересуешься.

– Может быть, этот чудик поедет с нами дальше, в Росслар? – осведомился контролер.

– О нет, ему завтра в школу, – ответила Нора.

– Я не чудик, – огрызнулся Донал.

Контролер рассмеялся.

Выехав с привокзальной площади, она кое-что вспомнила и почти тут же поняла, что делится этим с мальчиками.

– Мы только поженились, и дело было, наверно, во время отпуска, летом; однажды утром мы приехали на вокзал, а поезд ушел, опоздали всего на секунду. Господи, как мы расстроились! Но в тот день дежурил не начальник станции, а молодой парень, который учился у вашего папы, – он-то и посоветовал нам сесть в машину, доехать до Фернса, а там он поезд задержит. Туда было всего шесть или семь миль, и вот так мы успели и добрались до Дублина.

– А к-кто вел м-машину – ты или он? – спросил Донал.

– Вел папа.

– Ну и гнал же, наверно, – заметил Конор.

– Он в-водил лучше, чем ты? – снова Донал.

Она улыбнулась: