– Тридцать семь.

– Ты что, даже номер набора правильно запомнить не можешь? Или шутить тут вздумала? – Серый карлик с красными глазами подскакивает ко мне. – Браслет.

– Что?

– Браслет покажи, глупая, – кривится он.

– Я не глупая, просто неместная. И вообще, у вас тут плесенью воняет. Вы вещи правильно храните?

– Не воняет, а пахнет. И это мой любимый освежитель воздуха! Браслет покажи, гл…

Он снова кривится, проглатывая обзывательство. И хорошо, не люблю, когда меня унижают.

Протягиваю руку.

Фабиус проводит ладонью над браслетом. Глаза ярче вспыхивают красным, и цепкие пальцы сжимаются на моём запястье поверх него, больно сдавливают. На рефлексе выворачиваю руку и отскакиваю, готовая отбиваться:

– Что вы делаете? Мне же больно!

– Экая неженка, – презрительно бубнит он и направляется вглубь склада. – И впрямь тридцать седьмой, уж двадцать восемь лет как туда девчонок не брали. Надеюсь, что-нибудь завалялось.

Потираю запястье: всё же больно он хватанул, надеюсь, синяков не будет. Ощупываю браслет – вроде не пострадал…

Раздаются шаркающие шаги. Между стеллажами плывёт огромный пыльный мешок на тонких ножках Фабиуса. Ну и силища у этого карлика!

Или просто мешок лёгкий?

– Это списанные вещи, – сообщает Эзалон от моей груди.

Подскочив и оглянувшись, профессора не обнаруживаю. А платье на моей груди дёргается.

Выхватываю из кармана список дел, и тот, слегка вибрируя, произносит голосом Эзалона:

– Фабиус! Тебе пятнадцать минут назад транспортным коридором доставили новый набор, не жадничай!

– А это кто будет носить? – возмущается Фабиус, но мешок утаскивает назад.

Сам бы и носил.

Наклоняюсь к списку и шепчу:

– Спасибо, профессор.

Убрав листок в карман, окидываю стеллажи с коробками и стопками тканей, конторку и кресло рядом с ней рассеянным взглядом.

Фабиус возвращается с огромным чёрным мешком, промаркированным: «№37» и сбрасывает его передо мной.

– А если размер не подходит? – уточняю на всякий случай.

– А если размер не подходит, – пискляво передразнивает Фабиус. – Понаехали тут.

– Я не приехала, а телепортировалась.

– Без разницы. Сразу у себя там не открывай, прежде ознакомься с инструкцией на мешке. – Фабиус садится за конторку.

– Спасибо, – выдавливаю я и берусь за мешок.

Он не двигается с места. Совсем, сколько ни тяну. Напрягаюсь изо всех сил.

Хлоп!

Это  Фабиус так громко закрыл лицо рукой:

– Потяни за кольцо, неместная… совсем неместная.

Обойдя мешок, действительно нахожу кольцо на верёвочке рядом с пластинкой. Дёргаю. Мешок всплывает над полом, верёвочка удлиняется…

Зачарованно глядя на это магическое действо, направляюсь к выходу. Мешок плывёт за мной, точно огромный воздушный шарик. Здорово!

В спину несётся ворчание о расточительстве, о необходимости старые вещи донашивать, и о том, что о личных записках Эзалона надо сразу предупреждать. Меня прямо распирает благодарность к профессору: если бы не его записка, ходить бы мне в старье.

Я выбираюсь из сумрака и вони странного освежителя Фабиуса на свет и свежий воздух. Вдыхаю полной грудью. Хорошо!

Уже вечереет, пора бы и в комнату возвращаться. Я направляюсь в сторону административного здания – к счастью, возле него никого нет, да и по аллеям никто не шляется, – и уже от него по памяти иду к общежитию. Громадный мешок плывёт за мной. Как это удобно. Только удивительно, почему сам Фабиус нёс его в руках? Или такая система парения одноразовая? Ограничена по времени?

Надо поторопиться, а то мало ли что, а я этот мешок сама ни за что не донесу.

Прибавляю шаг.

– Эй, малышка! – доносится с боковой дорожки. – Ты что в столовую не ходила? Я тебя ждал…

Иду дальше.

– Эй, куда спешишь? – Кто-то топает сзади. – Иди ко мне, я покажу тебе настоящую любовь.