[32]

– —

Бурмасову

Изложите, как идут поиски инженера Ш.

Оный инженер, столь внезапно и таинственно исчезнувший у вас из-под носа, в прошлом году возглавлял работы по строительству фортификационных сооружений в западных военных округах, посему в преддверии возможной большой войны представляет собой лакомую добычу для штаба вероятного противника.

Уж не для встречи ли с «Зигфридом» он прибыл в отель «Парадиз»?

В любом случае в Вашу задачу, помимо поимки «Зигфрида», входит и розыск этого самого Ш.; обе эти задачи равно важны, ибо в равной мере служат безопасности нашего Отечества.

Отвечаете погонами.

Осипов

– —

– —

* * *

……………………………………………………………………………………………………..

………………………………………………………………… <…> и, слушая Львовского, то и дело возвращался к своим размышлениям: чтo, чтo мне делать в свете моей нынешней осведомленности?

По крайней мере одного присутствующего здесь злодея, Зигфрида, я теперь знал в лицо; ну и дальше-то что? Сговориться с остальными, навалиться на него всей гурьбой, связать и запереть в чулане?

А дальше сторожить его там?..

Глупо!

Кроме того, он тут, пожалуй, и не единственный злодей. Два преступления (а я уже не сомневался, что речь идет именно о преступлениях, и в том Савелий Игнатьевич Лежебоко, уверен, согласился бы со мной), и убийство ротмистра Сипяги и убийство коллежского советника Ряжского — они явно были совершены по разным причинам и, стало быть, вероятнее всего, разными людьми. Кроме того, неплохо бы сперва выяснить, что именно здесь делает тот, первый, злодей — германский шпион, носящий поэтический псевдоним Зигфрид. Именно так он значился в секретном документе, что я обнаружил во время последнего обыска в нумере несчастного, им наверняка и отравленного Сипяги. И скрепкой к этому документу была присоединена фотография…

Только бы не выдать себя при взгляде на него!..

«Нет, никак пока не следует спешить!» — заключил я. И скажу, опять забегая вперед: тем самым совершил очередную ошибку…

Между тем, Львовский продолжал:

— …А днем — все та же меж нами холодность, субординация. Но я уже знал — это лишь до наступления вечера…

— Вот вы к вечеру, мой дорогой, к вечеру сразу переходите, — посоветовал Шумский. — Какая бишь там у вас ставилась опера?

— «Аида» Верди.

— Ну да! Она — Аида, а вы, получается, — Радамес?.. Только вот — она, это Сюткина, к вашему визиту под эфиопку, что ли, загримировалась?