предположить, что такие сделки были редкостью.

В XII — начале XIII в. для определения частной собственности использовался термин «волость» (от слова «власть»). Волостью до XIII в. владели только великий князь или церковь (в случае передачи ей части княжеской волости). Причем земли принадлежали князьям не как частным лицам, а как правителям, представителям того, что мы называем государством. Поэтому приравнивание древнерусского термина вотчина к западноевропейскому «феоду», судя по всему, не имеет под собой оснований.

В XII в. крупных земельных владений было немного. Собственность князей и отдельных бояр, вероятно, ограничивалась несколькими селами (как правило, не более десяти). Частнособственнические отношения распространялись медленно. Боярская верхушка не стремилась к обособлению, а напротив — концентрировалась вокруг князя. Ее богатство выражалось не столько в земельной собственности, сколько в движимом имуществе в виде ювелирных украшений, дорогой посуды и оружия, передававшихся ей князем.

Главное, однако, заключалось в другом: киевские князья распоряжались землей не как своим недвижимым имуществом, а как государи государственной собственностью. Они наделяли ею своих родственников и бояр за службу и на время службы. Когда киевский князь в силу каких-либо обстоятельств лишался престола, автоматически лишались земли и все, кому он ее роздал. Так, в 1148 г. Юрий Долгорукий захватил Киев и наделил своих сыновей волостями. Однако после того, как его изгнали, эти земли потеряли и сыновья. Можно сказать, князья и бояре в XII в. являлись «государственными служащими», получавшими землю в «кормление» (для обеспечения выполнения ими общественно значимых функций).

Важнейшим атрибутом феодализма являлся иммунитет (изъятие переданной в частную собственность территории из общего управления; передача в частные руки вместе с землей права сбора податей и судебных функций). Боярского иммунитета Русь в XII в. не знала. Церковные же иммунитеты требуют внимательного изучения. Считается, что церковь стала получать земельную собственность и иммунитеты в начале XI в. Документов той поры не сохранилось. Наиболее ранние источники относятся к XII в.: это четыре княжеские грамоты, фиксирующие передачу земельных владений новгородским монастырям. Л. В. Черепнин расценивал их как иммунитет, вытекающий из земельной собственности. С. М. Каштанов полагает, что в равной степени это могло быть «кормление» за выполнение монастырем управленческих функций в регионе, где нет княжеской власти. Эти грамоты передавали монастырям только право на сбор дани. С. М. Каштанов обращает внимание на то, что указанные грамоты не давали монахам права выбора настоятеля.

Свободное население. Основной социальной ячейкой Древней Руси являлась община. Обсуждение всех общинных дел происходило коллективно, на общем собрании. В мирное время население общины было рассредоточено по небольшим поселкам в три-пять домов.

Община, по мнению Н. Ф. Котляра, начала разлагаться на рубеже X–XI вв. Затем потребовался некоторый период, в течение которого экономический индивидуализм крестьян породил изменение сознания, что обернулось признанием права на существование частной — боярско-княжеской — крупной земельной собственности. В противном случае попытка захвата крестьянской земли повлекла бы или сопротивление крестьян, или массовую миграцию.

Миграция крестьян на северо-восток началась именно в XII в. Следовательно, процесс возникновения частной собственности следует отодвинуть как минимум на несколько десятилетий.

В Русской Правде говорится о смердах. Что это была за категория населения, не совсем понятно. Поскольку впервые этот термин упоминается в XII в., когда уже наметилось социальное расслоение, можно сделать вывод, что это были свободные люди. Однако они не были полностью независимыми. Скорее всего, смерды находились в частичной зависимости от князя. Об этом можно судить в том числе по упоминанию необходимости предоставления смердами коней для проведения военных походов.

В 1103 г. князья на съезде в Долобске решали вопрос о том, когда следует выступить против половцев, и основным доводом против начала похода весной стало то, что это погубит хозяйство смердов. Тогда Владимир Мономах якобы сказал: «Странно мне, дружина, что вы лошадей жалеете, на которых пашут. А почему не подумаете о том, что начнет пахать смерд, а приедет половчанин и убьет его стрелою, а лошадь его заберет и, в село въехав, схватит его жену, и детей его, и все имущество его. Если лошади жаль, то самого смерда не жаль ли?»

О зависимости смердов свидетельствует также одно из описаний в «Повести временных лет». На Белоозере в 1100 г. во время подавления восстания, во главе которого стояли два волхва, княжеский боярин Янь, «разузнав, чьи они смерды, и узнав, что они — его князя, послал к восставшим, сказав: „Выдайте мне этих волхвов, потому что они мои и моего князя“».

Временно зависимыми были и закупы. В Русской Правде закупом именуется свободный человек, нанявшийся на сельскохозяйственные работы к князю (Русская Правда называет его также наймитом). Закон давал право обращать закупа в холопа за бегство, которое не было вызвано несправедливостью господина. Закуп обязан был возместить господину причиненный ущерб, произошедший по его вине или нерадению, например за пропавший скот, если сам не загнал его во двор, либо за порчу хозяйского плуга или бороны.

В качестве свидетеля он мог выступать или по малозначимым делам, или когда не было свидетелей из свободных людей.

Полностью бесправными являлись только обельные холопы, число которых, скорее всего, было мизерным. Как правило, они выполняли функции управляющих княжеским хозяйством (тиунов, ключников) или прислуги.

Штрафные санкции за холопа налагались на господина. За убийство холопа полагался штраф, как за уничтоженную вещь. Однако в некоторых статьях Пространной Правды говорится о торговых операциях, совершаемых холопами.

Некоторые исследователи объясняют это высоким уровнем развития рыночных отношений, но, скорее всего, эта ситуация напоминает институт