порывы ветра оглушали. Впрочем, катавасия продолжалась недолго, несколько секунд и нас выплюнуло наружу.

Крекс пугал: песок, низкое темное небо, молнии, терявшиеся в облаках. Впрочем, любоваться видами было некогда.

Феникса выкинула раньше, нас сверху. Он, не ожидавший нападения, на миг растерялся, но быстро очухался и вступил в бой. На нашей стороне были молодость и численное превосходство, на его – опыт, знание местности и возможность дышать. Последнее особо волновало.

– Один, два, три, – считала виверна секунды.

И она, и Шторм судорожно искали способ добыть нам кислород, вот только обстановка не располагала к длительным размышлениям.

– Девять, десять, одиннадцать.

Я отскакиваю от сгустка темно-фиолетового цвета, краем глаза замечая, как чернеет песок, попавший под удар. Спотыкаюсь о камни, перекатываюсь через голову, чудом не напоровшись на меч.

– Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать.

Разворачиваюсь, успевая заметить, как муж птицей взлетает в небо, сбитый силовой волной. Прямо в небе оборачивается в грифона и, укрывшись огненным щитом, устремляется обратно.

– Двадцать.

Сосредотачиваюсь, как только могу в таких условиях, сила привычно втекает в руки. Замах, огненный шар – самый простой, но мощный, летит в Калигулу. Тот парирует его мечом, добавляя гадость от себя, и запускает обратно. Едва успеваю под ним поднырнуть.

– Тридцать.

Грудь начинает печь. Безумно хочется вздохнуть, но нельзя. Отравленный воздух этого места погубит в мгновение ока. У нас нет опыта фениксов, чтобы найти способ дышать здесь.

– Сорок.

Я не знаю, что делать. Альдамир и феникс сцепились в звериных ипостасях.

– Сорок пять. Оборот! – рычит Солнце. – Быстро.

Тут же опускаю себя, позволяя ей стать главной. Миг, и изменившееся тело распахивает крылья, виверна молча поднимается в воздух. Впереди грифон, он уцепился фениксу в шею, но тому почти удалось вырваться, всадив острые когти в грудь Шторму.

– Пятьдесят, пятьдесят один, пятьдесят два, – считаю уже я.

Солнышко машет крыльями изо всех сил. Последний рывок, и она обхватывает ими феникса.

– Огонь! – ревет, выпуская последний воздух.

Магия бурлит кипятком, вырываясь на свободу, заключая в свои объятья птичье тело. Но не только я выпускаю огонь, Шторм тоже покрывается пламенем.

– Пятьдесят три, пятьдесят четыре, пятьдесят пять.

От феникса остается обугленное черное тело.

Мое сознание начинает меркнуть, но грифон успевает подхватить. И не только меня, картина – портал, на которой был изображен Торгон, тоже исчезает с нами.

Жестокий мир малумов исчез, вместо него появились привычные краски библиотеки порталов. Колени подогнулись, я без сил упала на пол. Рядом рухнул Альдамир. Некоторое время мы просто лежали и дышали родным воздухом. А потом он нащупал мою ладонь, наши пальцы переплелись. Стало так хорошо, что все пережитые ужасы моментально забылись.

– В академию? – с сомнением спросила я.

– Ну, уж нет, – был мне ответ.

– Не поняла? – приподнялась на локтях, а после и вовсе села. – Куда тогда ж?

– Никуда. Останемся здесь. Хотя бы на время.

А дальше слова перестали быть важными, потому что в силу вступило нечто большее. Оно обрушилось приливной волной, выбивая мысли и сомнения. Остались долго сдерживаемое желание и двое существ, которые изголодались друг по другу.

– Груша, – простонал Альдамир мне в рот. – Груша, я больше не могу ждать.

– И не нужно, – выдохнула в ответ. – Иначе…

Ответ он выпил прямо с губ, и я мгновенно забыла, что хотела сказать. Окунулась в ощущения, грозящие свести с ума. Мы целовались, так, словно от поцелуя зависело благополучие мира. Отрывались на короткий миг, чтобы только вдохнуть глоток воздуха. У меня перед глазами все расплывалось, я дрожала, хаотично шарила ладонями по его телу. Впрочем, муж не отставал, дотрагиваясь везде, где мог достать.

Одежда испарилась. Я и не поняла, куда она делась. Да, если честно, и не задавалась вопросом. Не до того. Ведь мне, наконец, удалось добраться до обнаженной кожи Альдамира: такая гладкая, нежная, прохладная.