Гном мгновенно отвернулся от Коры и побежал ко мне. Я изобразила Петрушку и юркнула за ствол, Сонор по инерции пролетел мимо.

– Какой ты неповоротливый, приятель, – поцокала языком. – Тебе только куриц глупых у матушки ловить. На большее ты не способен.

Не знаю, что уж там, в голове у Грома творилось, но он повелся, как маленький. Зарычал страшнее прежнего и попер, словно на танк на меня. Я, понятное дело, от него.

– Эй, куроловец! – кривлялась из-за очередной сосны. – Куда же тебе, глупому!

Так, похоже, клиент созрел, теперь, главное, не проворонить. Второй порции догонялок чего-то не хотелось. Совсем не хотелось!

– Цыпа-цыпа, – пропустив бородатую тушу, вывалилась я из-за преграды. – Иди к мамочке!

Сонор к мамочке не пошел, зато снова швырнул топор, чего, по правде говоря, я и дожидалась.

Так быстро оборачиваться мне еще не приходилось. Хорошо хоть Солнце была готова. Толком не придя в себя, виверна понеслась за топором и уже почти у рук хозяина, схватила пастью за древко и рванула вверх впросвет между кронами. Главное, чтобы она не зацепилась за ветки крыльями и не выпустила оружие.

Заговоренное, оно тянуло назад к гному, но нам нельзя было выпустить древко изо рта. Иначе друзьям, которые окружили несчастного не поздоровиться. Им еще кинжал выманивать.

Заверещала Солнышко. Оказывается, древко начало нагреваться и держать его становилось все сложнее. Хороший заговор, но как не ко времени!

Брон, быстрее!

Делаем круг. Вроде справляются, хитростью отобрали кинжал, окружают, валят на землю, заламывают руки, чтобы не дергался. Еще чуть-чуть и он успокоится, придет в себя. Главное, дотерпеть.

– Ааа, горячо! – вопит вдруг Солнце и открывает пасть.

– Берегись! – кричим уже мы с ней вместе.

А гном, будто почуяв свое оружия, сбрасывает с себя здоровенного Диниоса и бросается вперед. Миг – и смертоносное оружие вновь оказывается в его руках. Резкий поворот, и оно опускается на голову не успевающей увернуться Коре.

Наверное, в тот момент я зажмурилась, потому что не заметила, откуда между валькирией и Сонором взялась Дайна. Гаргулья загородила Кору крыльями, встав на пути безумца.

Все замерли, так и лезвие топора замерло в миллиметре от лица Дайаны.

Не знаю, как уж Сонор загасил инерцию, но по его лицу тек пот. Он смотрел на близнеца и не двигался, сжимая ручищами древко. Гаргулья едва дышала, однако бесстрашно глядела на него. Вот она подняла руки и осторожно отвела лезвие, а потом шагнул к гному, прижимаясь всем телом к нему. Некоторое время Сонор не шевелился, а потом топор исчез, а его руки сомкнулись на талии девушки, притягивая ее еще ближе.

Тонкая высокая гаргулья и низкорослый плотный гном, кто бы мог подумать, что вместе они будут выглядеть так гармонично.

Я, кажется, заплакала, иначе, отчего запекло глаза.

Солнышко приземлилась, возвращая мне тело и управление им. Бедняга жалостливо хныкала, ей не терпелось забиться в темноту моего подсознания и залечить пораненный рот. Я неволить не стала, послав чешуйчатой подруге волны любви и сочувствия. Та ответила и пропала с внутреннего радара.

Пусть отдыхает, заслужила. Вне тела она быстрее поправится.

– Твою ж, Непроизносимую, – на выдохе произнесла Кора и тут же рухнула, как подкошенная на землю. Похоже, у нашей валькирии только что вся жизнь перед глазами пронеслась.

Боюсь, будь я на ее месте, не избежала позора. А она ничего – лежит в небо смотрит и только, кажется, шепчет что-то. Может, молится.

На некоторое время пришлось пару оставить. Они, словно выпали из реального мира, видя и слыша только друг друга. Мешать им не стали, тихонько отойдя ближе к деревне.

Так как сил ни у кого не осталось, было решено устроить привал. Продуктами и едой на первое время нас снабдили, потому проблем с легким перекусом не возникло.

Поев, мы так и сидели возле костра. Ни у кого не было желания разговаривать. Не знаю, как у других, у меня периодически возникала мысль: на что пришлось пойти, если бы Сонор не успокоился? Воображение услужливо подбрасывало картину, от которой стыла в жилах кровь.

– Стоп! – мысленно дала себе подзатыльник. – Хватит, иначе не до того еще додумаешься.

Помогло. Я сумела выдохнуть и даже на народ взглянула. Угрюмые, хмурые, расстроенные. Да уж, интересно у нас поход начался, ничего не скажешь. Что уж будет дальше и представлять не хочется. Страшно!

– Ребята, прошу прощение, – а вот и главный участник побоища.

Стоит, в землю смотрит, боясь поднять на нас глаза.

– Я это, правда, не хотел. Так вышло.

Сказать в ответ было нечего. Все прекрасно знали, что в произошедшем он не виноват. Стечение обстоятельств. Не более.