– И сколько нам ждать? – в двадцать первый раз спросила у близнеца.

– Еще немного, – неизменно отвечал тот. – Обыск – дело небыстрое.

За то время, что мы находились в обители Древних, я успела отлежать бока на кресле, осмотреть ближайшие стеллажи, поглазеть на дивные миры, запечатленные на картинах, замучить мужа вопросами и измучится самой. Наконец, он велел приготовиться к переходу.

– Вначале я, если все нормально, позову, – проинструктировал близнец.

Долгие три минуты я находилась, словно на иголках. Придумала миллион страшилок, пока, в конце концов, не показалась портальная арка. Я прихватила картину и со счастливой улыбкой вошла в светящееся марево. Прямо в объятья мужа.

– Ну?

– Ушли?

– Где народ?

– Ждут нас внизу.

– Фух! – выдохнула я. – Пошли быстрее. Нужно обязательно найти эту дурацкую следилку. Мне такие гости не нужны.

Предварительно спрятав картину под кровать, взявшись за руки, спустились по лестнице в гостиную. Однокурсники нашлись там почти в полном составе. Не было только Диниоса и Палиано. Впрочем, и понятно, не в их состоянии прохлаждаться в комнате.

Ребят усадили на стулья в рядок. И к каждому по отдельности подходил господин Гром с продолговатой мерцающей штуковиной.

– Ищет? – спросила шепотом, не желая мешать.

– Ага, – так же тихо ответил муж.

– И?

Тот пожал плечами.

Я некоторое время понаблюдала за действом, потом опять полезла к нему с вопросами.

– Тебя проверили?

– Угу.

– И как?

– Пусто. Вряд ли Филипп думал, что я останусь в живых, – мрачно ответил Альдамир. – Потому и не озаботился.

– Прости, – понурилась я, ощутив, как запылали щеки.

Ну не дура ли? Ему и так непросто из-за предательства родного брата, а я с напоминаниями.

– За что? – в его голосе сквозило удивление.

– Ну, это… это.

– Какая же ты глупышка, Груша, – прижал он меня к своему боку. – Это мне прощения просить надо, а не тебе.

Я тактично промолчала в ответ. К тому времени, Мирон успел обойти всех. Но следилку не нашел.

– Ни на ком из вас нет, – подтвердил он мою мысль. – Значит либо на декане, либо на мономорфе. Сидите здесь, схожу, проверю.

Оставив нас, удалился в неизвестном направлении. Зато поднялась со стульчика валькирия и, состряпав на лице убийственно выражение, стала медленно подходить ко мне.

– Знаешь, Грушенция, – прошипела она. – Скоро я сама придушу тебя, вот этими самыми руками.

Она угрожающее вытянула лапки со скрюченными пальцами. Мне бы бежать, да некуда, позади стена. А близнец только посмеивался, глядя на разъяренную Кору.

– Еще раз одна полезешь, вначале задницу надеру, чтоб сидеть неделю не могла, а потом задушу, – сомкнулись ладони не моей шее. – Ты поняла?

– Поняла. Больше не буду, – клятвенно пообещала я.

Руки валькирия убрала с большой неохотой.