– Большой, – отозвалась девушка, – твердый.

– Весь твой.

– Мой, – согласилась она, подумав: «Я хочу его. Сейчас и навсегда», – а затем продолжила вслух: – Еще.

Мэддокс вставил внутрь Эшлин третий палец, и это вызвало в ней небольшой пожар. Ей понравилось это ощущение, она обожала чувство, возникавшее у нее, когда этот мужчина наполнял ее.

– Мое, – ответил он, и его естество вздрогнуло в ее руке. – Ты готова, красавица.

– Да, о да. Готова, – ответила она, подумав, что этого слова недостаточно для того, чтобы выразить ее чувства. Еще никогда она не хотела чего-либо так сильно. Этот опыт был из числа тех вещей, ради которых она с удовольствием лишилась бы жизни. – Да, пожалуйста…

Пока Мэддокс стягивал штаны и отбрасывал их, Эшлин впилась руками в его спину и стала царапать кожу. Под штанами снова не было белья. Наконец этот идеальный мужчина оказался полностью обнаженным.

– Посмотри на меня, – попросил он.

Эшлин повиновалась. Их взгляды были напряжены так же сильно, как и их тела.

Твердый кончик его пениса надавил на преддверие ее лона, но так и не вошел в нее полностью. Эшлин широко раскинула бедра, торопя Мэддокса. Но он не двинулся дальше. Несмотря на собственные слова о том, что окажется внутри ее, как только снимет штаны, он сумел устоять.

– Мне нужна минутка… чтобы усмирить… духа… – выдавил из себя он. – Не хочу выходить. Но побуждение…

– М-м-м… Побуждение, – повторила девушка. – Да.

– Нет. Темное. Жестокое. Сильное.

– Я не боюсь, – возразила Эшлин, испытывавшая вместо страха возбуждение и желавшая овладеть не только самим Мэддоксом, но и его духом, ведь демон быть частью его самого, а значит, ей предстояло полюбить и его.

– А должна бояться, – возразил он. Пот, выступивший на его висках, стек на щеку, и прохладный воздух не мог охладить его. – Не делал так несколько тысяч лет. Не смотрел на женщину, пока…

Мэддокс не закончил фразу, но Эшлин догадалась, что именно он так и не сумел произнести вслух. Он не смотрел на женщин, когда занимался с ними любовью. Эшлин снова взглянула ему в глаза, и в ее взгляде отразилась вся любовь, которую она испытывала по отношению к нему и которую даже не пыталась, да попросту и не могла скрыть.

– Я не хочу больше ждать, – заявила она.

– Ты должна.

Эшлин подтянула колени, пытаясь подтолкнуть Мэддокса вперед, но он уперся ладонью в изголовье кровати и не сдвинулся с места. Она не хотела, чтобы он боялся причинить ей вред.

– Бей меня, кусай. Я не сломаюсь, – сказала девушка.

– Я не причиню тебе вреда, – повторил Мэддокс, качая головой и стараясь не смотреть на Эшлин. – Не причиню тебе вреда. Я обещал.

«Надо как-то заставить его потерять контроль, – подумала девушка, приподняв его голову за подбородок и заставив взглянуть на себя, – доказать, что он не сможет навредить мне, что бы он ни делал». Она понимала: если на этот раз Мэддокс сдержится, продолжит бояться навредить ей, то постепенно перестанет к ней прикасаться и покинет ее.

– Дай мне все, что у тебя есть. Сделай это сейчас, – со стоном попросила она, направляя внутрь себя его набухшее копье. – Я возбуждена. Мне не будет больно.

Эшлин услышала тяжелое дыхание Мэддокса.

– Еще несколько минут, – наконец произнес он. – Я сейчас обниму тебя, а затем уйду.

«Ничего подобного», – решила девушка. Ее пальцы двинулись вдоль его спины. Эшлин казалось, будто она проводит рукой по бархату, натянутому на заряженную электрическим током сталь. Татуировка Мэддокса выглядела такой реальной, что, казалось, выступает над поверхностью его кожи, но на самом деле это было совершенно не так – поверхность изображения была мягкой и теплой, такой же, как и все остальное его тело.

– Если ты не возьмешь меня… – произнесла она, стараясь, чтобы ее голос казался невинным, и массируя его ягодицы, – то я возьму тебя.

Выпалив эти слова, она крепче схватилась за Мэддокса и резко дернулась вперед. Рука Мэддокса согнулась, и он оказался внутри Эшлин. Она издала крик, одновременно полный боли и счастья. Самоконтроль Мэддокса пошатнулся.

Он громко зарычал и не переставал издавать этот звук, пока двигался вперед и назад. Эшлин стала задыхаться. Она ощущала, что он вошел в нее настолько глубоко, что она больше никогда не может думать о себе просто как об Эшлин. Теперь она стала женщиной Мэддокса.

Он укусил ее шею, заставив вздрогнуть, затем продолжил скользить внутри ее лона. Кровать тряслась, ее металлические ножки беспокойно елозили по полу. Мэддокс схватил колено Эшлин, заставляя ее еще сильнее раздвинуть ноги и впустить его глубже.

– Прости, – бормотал он. – Прости…

– Не надо… Да! – вскрикнула она.