совсем низко, то отстрел произошел бы и без всякого сигнала.

Что конкретно представлял из себя этот БОМ? Про отечественную ядерную артиллерию я знал совсем немного, излагали нам ее конспективно — существовали орудия огромных калибров, приспособленные под выстрелы снарядами с ядерной начинкой, дейтериево-тритиевой смесью вроде бы. Чудовищный вес не позволял сделать их мобильными, но как вооружение долговременных оборонительных районов они годились. И стреляли, кажется, достаточно высоко.

Кроме артиллерийских установок, у нас были шахтные комплексы УР-100 с баллистическими ракетами, но не слишком много, и довольно незначительное количество стратегических ракетоносцев Су-72, несущих ядерные заряды. В плане Слави все это многообразие предполагалось выпустить по кораблю чужих одновременно.

Итог? Уничтожение одного корабля-матки и благополучное возвращение отважного экипажа домой.

Победа! Или нет?

— Один из четырех, — сказал я в потолок. Открыто обсуждать наши дела снова не получалось — никогда еще тот старый плакат с немногословной тетенькой и замечанием насчет подслушивающих стен не был настолько актуален. — Всего один. Не мало?

Но Славя поняла.

— Как раз достаточно. Последний из могикан гибнет, как и остатки его… товара. И у остальных больше нет причин висеть, как привязанные. До свиданья, наш ласковый Миша, до свиданья, до новых встреч.

— Ага, — сказал я. — И как же нам, спрашивается, планировать мероприятие, когда «не болтай!» и «будь начеку!» и все прочее? — Ну, планы старины Вольтера, конечно, планами, но только и нам не мешало бы иметь нечто, хоть немного на них похожее. А не то наш трудовой подвиг будет короток и трагичен, как тормозной след мотоцикла «Урал». Не находите?

— Конечно, — сказала ранее все время молчащая Лена. — Но выход есть. Дело в том, что в специнте по приказу командования мне в брюшную полость была вмонтирована мощная тротиловая бомба. Сейчас я попрошусь в туалет и взорву ту часть корабля к чертям собачьим. Конец истории. Пока, ребята. С вами было интересно.

Секунд на шесть воцарилась полнейшая тишина. Вдруг Славя понимающе кивнула.

— Еще три минуты.

Я ни черта не сообразил, на самом деле — пошли как минимум вторые сутки без сна, а это очень скверно отражается на способности мыслить. Но последовал примеру остальных и помолчал. Лена безразлично посматривала в потолок и поглаживала свой живот. Минуты тянулись медленно и липко, как застывшие макаронины.

— Хорошо, — сказала наконец Славя. — Полагаю, тест можно считать пройденным. Передаваемой в реальном времени прослушки здесь, похоже, и в самом деле нет. Тем не менее, расслабляться не стоит, разработать что-нибудь выполнимое нужно как можно быстрее. Что нам говорит в этой связи учебник тактики? «Внезапность действует ошеломляюще». Вот и будем ошеломлять.

— А что если нас все-таки слушают? — я разлегся на своем топчане поудобнее. — Сообразили, что Ленка, по своему обыкновению, бредит и радуются, что нас обдурили. Готовятся прислушаться к тем мрачным тайнам, которым мы, то и гляди, примемся радовать друг дружку.

— Или, может, даже заниматься разнузданным трахом. — поддержала меня радостная Алиса. — Прямо вшестером, фиг ли там. Лямур-де сис! Что тогда?

— Тогда наш план — каким бы он ни был — провалится, — понятно объяснила Славя. — Это неизбежный риск. Но если мы не придумаем ничего, то провалимся стопроцентно. Поэтому предлагаю пошуршать мозгами и перестать уже тратить время впустую. Ну?

— Ага, — сказал я и снова переместился в сидячее положение. — Есть у меня пара идеек насчет того, как выбраться оттуда. И по причинам, которые станут яснее самую чуточку позже, вам, девчонки, в них отведена ведущая роль!

Лену я обнаружил за территорией института и практически случайно. То есть я искренне считал, что неприметный ход на речку, проделанный в полуобрушенной стене и напрочь заросший каким-то мутировавшим вьюнком, известен только мне, ну, и может, еще кому-то из солдат-срочников.

Неприятно это, когда оказывается, что твоя тайна — она и не твоя, и не тайна вовсе.

Но речка, местами растекавшаяся в полноценный пруд, местами сужавшаяся до узенького потока, почти ручейка, которому было слишком свободно в бетонном воротнике берегов, оказалась на месте, и спусков, где можно безопасно посидеть у грязноватой воды с резким запахом, там было не очень много. Да и сгорбленная фигурка в белой форменной рубашке была видна издалека.

Я приблизился максимально громко, с шуршанием подошв о щебенку на подходе, шелестом раздвигаемых веток и нечленораздельным чертыханием, когда это не помогало, и я скользил вниз по берегу совсем уж бесконтрольно. Было не то, чтобы боязно, но история, когда Лена саданула столовым ножом паренька-официанта по имени, кажется, Семен, все еще оставалась, что называется, на слуху. А ведь он всего-навсего хотел забрать пустой поднос.

Несмотря на все мои шумовые сигналы, девушка даже не пошевелилась, все так же продолжала молча смотреть на быстро бегущую мимо воду.

— Не знал, что ангелы летают сегодня так низко, сударыня, — сказал я и отвесил поклон в духе — я надеялся — семнадцатого века. — Позвольте