Складское помещение оказалось доверху заставлено какими-то серыми ящиками в полтора моих роста, похожими на те, которыми заставляют доверху сухогрузы и седельные тягачи, только без их попугайской раскраски, все очень прилично и скучно. И очень сильно ограничивало видимость. Бомбы они что ли здесь упаковывали? Лампы наверху бросали вниз такой яркий свет, что казалось — из пола вырастали яркие, почти материальные столбы, такие горячие, что их хотелось коснуться рукой.

— Очень мило, — словно прочитала мои мысли шедшая рядом Алиса. — Почему-то именно так я представляла место, где мы предадимся жаркой страсти на глазах у офигевающих от такого поворота стражников… пардон, группы поддержки. Давно хотела тебе это сказать, кстати.

А это ее состояние я знаю, видел уже. Она взвинчена и напряжена. Пожалуй, испугана. Пару месяцев назад я бы, наверное, вел себя так же. Жаль, что нельзя вернуться на пару месяцев назад, мы бы составили неплохую пару.

— Врешь ведь, рыжая, — догадался я. — И не краснеешь.

— Краснею, — прошептала она. — Только ты не видишь.

— Намекаешь, что у меня плохо со зрением?

— Нет. Это не то, на что я намекаю.

— Я все слышу, между прочим! — возмутилась ковылявшая позади Ульянка. От ее бравады и радости по поводу обращения к оружием не осталось и следа, броник был слишком тяжелым, а автомат, даром что укороченный, с каждым шагом неловко шлепал ее по спине и ниже. — Не стыдно вам о таком при детях разговаривать!

— Эти дети у меня недавно интересовались, можно ли забеременеть рыбами, поев икорного масла, — сказала в пространство Алиса. — Когда всякий знает, что по-настоящему опасна в этом смысле только зернистая икра.

— Ой…

— По сторонам смотрите, — буркнул кто-то из конвоиров. — Возьмем тряпок живыми — премию выпишут. Ты чего хромаешь-то, парень?

— Несчастный случай, — сказал я. — Велосипед, понимаешь, на ногу упал. Так что там насчет премии?

— Тройной оклад. За каждого.

— Что ж ты на этот оклад тут покупать собрался? — резонно поинтересовалась Алиса. — Десять тысяч бутылок «Жигулевского»? Или автомобиль «Москвич», носиться по раздолбанным дорогам и грозить кулачишком врагу издалека? Видал он тебя в гробу в сиреневых носках — враг этот, я имею в виду.

— Ты, девка, того, осторожнее, — предостерег Серега. — Трепать языком, конечно, не запрещается, только же и меру нужно знать.

— А то что? — Алиса подбоченилась.

— Бдительные воины не оставят этого просто так, поэтому арестуют и посадят. А потом сожгут в досудебном порядке, за грязную клевету на доблесть наших вооруженных сил, — предположил я, едкое алискино состояние было, похоже, заразным. — Это довольно обидно, ведь я уже купил тебе тайком кило ванильных сухарей на передачу и даже собрался запечь напильник в батон.

— Одно удовольствие глядеть на вас, — пробурчала Ульянка. — Душевные люди, высокие отношения.

На складе вроде бы немного потемнело. Я взглянул вверх — в центре потолка по прихоти архитектора было здоровенное стеклянное окно, вроде светового люка. Как там Славя, интересно?

— Оп! — один из парней уставился куда-то вперед. — Я что-то видел.

— Я за свои восемнадцать лет тоже немало повидала, — согласилась Алиса. — Был как-то случай…

— Тихо, дура! Говорю, есть там кто-то. Впереди, вон в том углу, за ящиками.

— Из местных рабочих кто? — предположил я.

— Не, эвакуированы все. Может, собака какая, конечно… Сходи-ка проверь, хлопец.

— А у самого чего — очко играет?

— Что играет, тебе лучше не знать. Сходи, говорю.

— А ты что, тоже теперь мой командир? — поразился я. — Слыхала, Алис? Размножаются, что характерно, как кролики!

— Давайте я! — мелкая шаровой молнией снялась с места и плавным кошачьим шагом направилась в указанном направлении. — Хм… да тут вроде пусто… воняет только. Вроде как ацетоном, или растворителем… краской, во! О! Тут как раз белой краской на полу что-то намалевано. Большой белый крест. Так и должно быть?

— Наверно, — охрипшим голосом сказал безымянный конвоир. — Так и должно.

А вот интересно, как Славя и ее тройка, будучи снайперами, могут прикрывать нас, когда они наверху, а мы торчим в каком-то душном помещении, где почему-то воняет краской. Странное решение командования, верно?

Если только это разделение не было придумано специально.

— Алис! Назад! — я крикнул это слишком громко и позорно дал петуха. Да и слишком поздно уже, наверно.

Раздался странный звук, словно о землю разом, в секунду заколотил проливной дождь или некрупный град. Только вот нет здесь, на бетонном полу