Неделю назад Гагарин слетал в космос. Вся Москва бурлила, люди бегали по улицам с плакатами и орали: «Наши в космосе!»

Такого массового восторга я не помню с мая 1945-го. Мне удалось пожать руку первому космонавту, мы даже обменялись парой слов.

К Юрию Алексеевичу пришла всемирная слава, он стал первым человеком, увидевшим нашу Землю извне. И это был настоящий подвиг, ведь никто даже не догадывался, что случится с ним на орбите. Многие предрекали мгновенную смерть в невесомости…

Волнение у людей до сих пор не улеглось, многих ослепляют те перспективы, что внезапно открылись перед человечеством. Эти многие забывают, к сожалению, что проблем у людей так много, что они заслоняют небо…

Вчера ко мне пришел Витя Финк. Он был смущен, но я его быстро успокоил, понимая, что это Фира постаралась – подослала муженька, чтобы я не кис в одиночестве. Милые мои Финики! Как же вы мне помогаете!

Я ж вредный, я обожаю кукситься и капризничать, а они все стараются отвлечь меня от черных мыслей. И у них это получается. Я не смогу забыть Аиду и свою вину перед нею, это со мной навсегда, но Ирочка зудит и зудит под ухом: вернись на сцену, вернись на сцену! А я все больше укрепляюсь в мысли, что мой уход от обычной жизни, от работы – всего лишь слабость.

Я же всегда боролся со своими слабостями – ленью и трусостью.

Поборюсь и теперь.

А Витя заявился не просто так, а спросить моего разрешения на встречу с одним человеком, полковником КГБ.

Я вяло удивился, но дал согласие, условившись встретиться в районе Востряковского кладбища.

Страху не было, свое я отбоялся. Интерес, правда, тоже отсутствовал. Наверное, этому полковнику что-то от меня нужно. Связано ли это что-то с прошлым или с настоящим, узнаю завтра.

На следующий день я отправился на Востряковское, положил на Аидину могилку свежие цветы, постоял, помолчал и пошел себе обратно. У кладбищенских ворот меня встретил моложавый мужчина моих лет, с благообразной сединой, с лицом простым и располагающим, как у Гагарина. Одет он был в штатское, но выправка в нем чувствовалась.

– Здравствуйте, товарищ Мессинг, – сказал он. – Меня зовут Михаил Иванович. Этого достаточно.

Я понятливо кивнул.

– Это о вас говорил Финк?

– Да, я попросил его, чтобы он сначала справился у вас насчет личной встречи.

– Спасибо за деликатность.

– Не за что, – усмехнулся Михаил Иванович. – Два года назад у меня умерла жена, и я могу себе представить, какое у вас состояние.

– Паршивое, – криво усмехнулся я и оглянулся. – Поговорим здесь, или…

– Я на машине, – торопливо сказал полковник и вытянул руку в сторону белой «Волги».

Мы оба уселись на заднее сиденье, и я понял, что разговор может затянуться. Но спешить мне было некуда. Мне некого больше любить…

– Мне известно, Вольф Григорьевич, – начал полковник, – что вы неоднократно оказывали содействие органам…

Я кивнул.

– Да, но это было в пору НКВД.

– Позвольте спросить, вы встречались с Берия?

– Да, несколько раз. Не знаю, как вы относитесь к опальному наркому, но Лаврентий Павлович оставил у меня приятное впечатление. Говорят, Сталин, когда встречался Рузвельтом в Тегеране, сказал в шутку, представляя Берия президенту: «Это наш Гиммлер». Да, Лаврентий Павлович был крут и безжалостен, так ведь шпионы, враги народа и троцкисты существовали на самом деле, и с ними надо было бороться.

– Согласен, – серьезно кивнул Михаил Иванович. – Я ведь и сам начинал сержантом госбезопасности, всякого насмотрелся… Конечно, перегибы были, кто спорит, но разве можно все валить на Берия? На Сталина? Сколько было царьков да князьков на местах, что под шумок репрессий сводили личные счеты?

– Вроде того же Хрущева, – ляпнул я.

Полковник прошел «проверку» – улыбнулся.

– Согласен, – повторил он. – А с кем конкретно вы сотрудничали?

– В основном с Абакумовым. Человек был очень неприятный. Неприятный и опасный.

Михаил Иванович кивнул.

– Не буду вас утомлять расспросами о сути дел, которыми вы занимались. Мне примерно известно, что ваши способности помогли выявить нескольких агентов Абвера. Это-то и интересует меня… Надеюсь, не нужно напоминать о том, что наш разговор должен остаться в тайне?

– Не нужно.

– Так вот… В моем подразделении… Опять-таки не стану делать уточнений. Тем более что вы читаете мои мысли…