Зашли домой к его друзьям, те уже давно вернулись.

Мальчишки и рассказали, что днем к Федору подходил какой-то мужчина в форме военного моряка. Федя успел похвастаться, что «дядя Коля» обещал ему подарить настоящий морской кортик.

И все на этом. Родные обегали все улицы и дворы в округе, но повезло им только этим утром – продавщица мороженого рассказала, что, возвращаясь вечером домой, видела военного моряка, кажется, с погонами капитана третьего ранга. Капитан шел с мальчиком в клетчатой рубашке и в штанах на лямках – именно так был одет Федька. Однако поиски парочки ничего не дали.

«Видали мы таких мариманов, – хрипло сказал Михалыч. – Плавали – знаем».

«Найду эту гниду, – сдавленным голосом сказал «дядя Сеня», – своими руками задушу, к такой-то матери!»

Я попросил их успокоиться и спросил, обращались ли они в милицию.

«Обращались, – пожал плечами Сеня, – а толку? И двух дней еще не прошло. Займемся, говорят, если пацан не объявится!»

Не спрашивая разрешения, я «взял» их мысли, стараясь отделаться от эмоций. Образ малолетнего Феди был ярок, теперь я бы сразу узнал этого мальчика, если бы встретил.

«Вот что, – сказал я, – оставить вас в беде я уже не могу, сам теперь не засну. Меня зовут Вольф Мессинг, я читаю мысли. Шпионов, бывало, находил, попробую и морячка этого сыскать».

Было и недоверие ко мне – со стороны мужчин, и страстная надежда – со стороны «тети Фени».

«Мне нужно увидеть друзей Феди, – сказал я. – Раз они видели того моряка, то и я узнаю, как он выглядит».

Это предложение вдохновило мужчин, и мы поспешили, следуя дворами. Мальчишки были очень возбуждены, когда узнали, что участвуют в настоящем расследовании, и столпились вокруг.

Наказав им всем усиленно думать о «капитане», я погрузился в маленький мирок проказ, ребячьих тайн и того веселого бездумья, свойственному всем нам в детстве.

Образы мужчины в моряцкой форме заполонили мою голову, я видел его анфас и в профиль, со всех сторон.

Высокий, худощавый, слегка сутулый, он, в моем восприятии, не походил на моряка. Лицо у него было бледное и какое-то стертое – брови и ресницы белесые, что выглядело неприятно. Глаза маленькие, близко посаженные – две яркие синие бусинки по сторонам хрящеватого носа с горбинкой. Именно нос и тонкие, плотно сжатые губы придавали лицу «капитана» хищное, какое-то плотоядное выражение.

Тут инициативу проявил дядя Сеня – он разослал мальчишек, чтобы те оглядели все улицы и переулки, искали «моряка» и спрашивали прохожих, не видали ли они этого типа.

Пацанва разбежалась, а взрослые стали думать.

«Далеко бы он не ушел, – размышлял я вслух. – Слишком долгий путь заронил бы подозрения у Феди, как и поездка на машине. Этого варианта событий исключать нельзя, но им мы займемся потом. Сначала… Вот вы, местные жители, скажите, где тут есть места для убежища? Там, где можно скрыться и никто ничего не увидит и не услышит? Брошенные дома, мастерские…»

«Дальние склады», – прохрипел Михалыч.

Дядя Сеня покивал, а тетя Феня запричитала.

И мы отправились к Дальним складам. Они и впрямь оказались дальними, к ним уводила кривоколенная улочка с редкими домишками «частного сектора».

Это были приземистые сооружения, сложенные из камня, еще дореволюционной постройки, чаще всего без крыш или с остатками битой черепицы.

Обыскав строения, мы убедились, что здесь практически никто не бывает.

«Остается одно», – пробурчал Михалыч.

«Катакомбы», – обронил дядя Сеня.

И тут примчались трое мальчишек. Отдышавшись, хапая ртами воздух, они кое-как выговорили, что мужчину в форме с мальчиком видели на Пустоши.

Что это за Пустошь, я не знал, но дядя Сеня побледнел.

«Точно!» – выдохнул он.

А я уловил в его мыслях образ сумрачных пещер, ветвистых ходов и подъемов – дядя Сеня вспоминал катакомбы.

Эти подземелья тянутся по всей Одессе: бывшие каменоломни, где добывали ракушечник, переходы, естественные пещеры, подвалы, дренажные туннели, вообще какие-то непонятные пустоты. Настоящий подземный лабиринт!

Пустошь выглядела именно пустырем, заросшим бурьяном. На нем вразброс стояли полуразвалившиеся строения. Мы подошли к одному из них и спустились в обычный с виду подвал, куда вела выщербленная лестница из того самого «ракушняка».

Ступени вели в катакомбы.

Я боялся, что там будет ничего не видно, но пацаны были предусмотрительны, захватили с собой пару фонарей, заправленных керосином.