есть он никогда не обещал исцеления. А уж если требовалось вмешательство хирурга, он мамаш круто разворачивал – ступайте, мол, в больницу, да поскорее! Вот, дескать, вам примочки, и бегом! Такой был человек…

Первая встреча с Саулом закончилась ничем. Поначалу мы закрылись, как раковины. Ни он, ни я не могли читать мысли друг друга. Но потом, после более близкого знакомства, мы потихоньку раскрывались. Было даже что-то вроде азарта – кто кого пересилит. Я первым прочел мысли деда, но не уверен в чистоте своей победы. Думаю, не поддался ли мне знахарь?

Лично мне самым интересным показалось не противоборство двух телепатов, а, так сказать, побочные эффекты: в моменты крайнего напряжения у всех присутствующих дико болели головы, а перед глазами плыли разноцветные круги. Падало артериальное давление, учащались пульс и дыхание, возникал беспричинный страх. А потом все проходило, сразу.

Однажды дед Саул рассказал мне, как он руками помогал прижиться маленьким кедрам, растениям весьма капризным, порой и засыхавшие выхаживал. Как в молодости дарил девкам цветы, которые стояли в вазах по месяцу и не увядали. Естественно, опущенные в воду. Вот я и вдохновился.

И у меня получилось!

Несколько раз «Леший» учил меня врачеванию, так сказать, наложением рук, но за день подобному умению не обучишься, здесь годы нужны – врачом не становятся просто так. Я и раньше мог греть ладонями, мог и обжечь, но все это так, бесконтрольный выброс энергии. А вот дед Саул прикладывал руки к груди болезного и все, что ему надо, вызнавал без рентгенов и прочей машинерии. А потом лечил – тут нажмет, там погладит да тепла нутряного подпустит, а со спины, наоборот, словно снимает пальцами лишнее, нездоровое тепло.

И вот я однажды пришел домой, заперся в свой комнатке и снял с подоконника горшок с засохшей геранью. Полил его и стал руками лечить, как дед Саул свои «кедрики».

На третий день сухой цветок пустил зеленые ростки…

Вот я и встретил ее, мою женщину.

Не знаю, как там насчет первого взгляда, но, наверное, это верно – я увидел Аиду в зале, когда выступал. И понял, что это ОНА.

Мы встречались с нею четыре раза. За эти четыре свидания нам стало понятно, что мы можем попробовать жить вместе.

И я, и она очень осторожно, с опаской и надеждой, узнавали друг друга, и чем больше, чем полнее делалось наше знание, тем сильнее была наша радость. Просто от осознания того, что мы не ошиблись, что первое впечатление оказалось верным.

Мы сошлись, и с каждым днем я все лучше и лучше понимал, какой же ангел мне достался.

Шел 44-й, я как раз узнал, что сталось с моими родными. Их сожгли в печах Майданека как недочеловеков.

Я остался совершенно один. Ранее меня хотя бы надежда питала, что они найдутся, мои близкие, хотя бы братья, хотя бы один Берл, но нет, все тщетно. Никого не осталось.

И в этот самый год, когда я чувствовал себя самым несчастным из людей, Господь послал мне ангела в утешение.

Аида заполнила мою жизнь, я хотел быть с нею всегда, и она разделяла это мое желание.

До встречи с Аидой моя душа напоминала иссохшую, растрескавшуюся землю. И вдруг полил обильный теплый дождь и напитал почву, и я с изумлением увидал, как из увлажненного праха вырастают цветы.

Моя жизнь переменилась самым волшебным образом. И дело даже не в том, что Аида окружила меня заботой и вниманием и даже стала моей ассистенткой. Я безгранично благодарен ей за все, что она для меня делает, за то, что терпит мои капризы.

Главное же заключается в том, что в моей жизни появился смысл – больше всего на свете я хочу, чтобы Аида была счастлива.

Сейчас мне совершенно не важно, что обо мне подумают критики и прочие окружающие. Лишь бы Аида думала обо мне хорошо. Ничего нет приятнее того, что она гордится мною.

Заслужить уважение Аиды, ее восхищение – это самое важное.

Иногда знакомые мужчины удивляются: как тебе не надоедает постоянно быть со своей женой? Надо же отдыхать друг от друга!

А мне смешно. Кто же отдыхает от счастья? От любви? От блаженного покоя?

Я частенько называю Аиду ангелом, но это слово, употребленное по отношению к моей жене, теряет всю свою затертость и легкую пошлость. Просто потому, что точно описывает Аидин характер, ее богатую, большую душу.

Ведь она не только обо мне заботится, но и о сестре Ирочке, что живет вместе с нами. Я, большую часть жизни проведший в гостиничных номерах, купе поездов и съемных квартирах, не замечаю присутствие Ираиды – таково ее имя. Ира нисколько не стесняет меня, не мешает. Она пережила блокаду, долго болела и хворает до сих пор, а Аида хлопочет над нею, еще пуще меня умиляя. Ну, не ангельская ли сущность?

Самое же забавное, что на сцене Аида очень строга. Стоит кому-то из зрителей плохо себя повести, она отчитает его ледяным тоном или вовсе заставит покинуть зал.

Сейчас мне ничего не нужно от жизни, все, что нужно для счастья, у меня есть.