— Доверяй Фаиру, — вмешался Алкадиззар. Он попытался ободряюще кивнуть вождю пустыни, но жрец по-прежнему держал его подбородок мертвой хваткой. — Племена знают Золотую долину лучше, чем кто-либо из нас, и они сделали все, чтобы отвлечь от нас Ламию. Они перехватывали все сообщения от агентов Нефераты с того дня, как начали собираться армии, и нападали на каждый патруль, который ламийцы пытались отправить по торговой дороге. Мы у них в большом долгу за все их подвиги.
Фаир принял похвалу серьезным кивком. Последние десять месяцев выдались очень неспокойными и для вождя, и для всех племен пустыни. Откровения будущего царя повергли племена в хаос. Фаир очень сильно разозлился на Алкадиззара за долгие годы обмана, а когда правда стала общеизвестной, несколько недружественных вождей попытались представить Фаира в качестве соучастника во лжи принца. Но вмешалась Офирия, рассказав о клятве Алкадиззара и объявив пришествие принца исполнением пророчества Сеттры.
После этого развернулись нешуточные политические интриги. Узнав о Неферате и о возвращении Нагаша, вожди понимали, что скоро начнут дуть ветра войны. Племенам следовало объединиться под одним предводителем впервые после смерти Шахида бен Алказзара, последнего князя Бхагара. Тогда высоко в горах на северной границе равнины собрались вожди, чтобы обсудить, что им делать. Через семь дней явилась Дочь Песков и объявила всем, что Фаир аль-Хасим нарекается князем Файсалом, первым среди вождей
Со временем Фаир простил Алкадиззару его ложь, однако в их отношениях появилась трещина, которая так никогда и не исчезла. Алкадиззар настоял на том, чтобы вождь вошел в число его ближайших советников, но теперь они виделись редко. Из всех утрат, которые ему пришлось понести в своей жизни, потеря дружбы и уважения Фаира оказалась для принца самой болезненной.
— В ночь перед прибытием авангарда мои воины захватят гарнизоны, — продолжал Фаир. — В двух из них, которые охраняют проход, мы займем позиции; остальные будут сожжены. Тогда ваши отряды смогут беспрепятственно пройти через него и занять дальний край равнины.
Херу оценивающе оглядел вождя и пожал плечами;
— Если все так и произойдет, мы будем у стен Ламии через двадцать три дня. Что нам известно о состоянии ламийской армии на данный момент?
Слуги украсили кисти принца золотыми браслетами, а на талию надели пояс из тяжелых золотых звеньев. Жрец угодил пальцем с краской ему в глаз, и Алкадиззар почувствовал жжение.
— Мы превосходим их числом, это уж точно, — сказал он сквозь сжатые зубы. — К тому же, мягко говоря, у них никудышные воины. Они способны некоторое время сдерживать натиск, но, когда ливарцы пробьют брешь, у них не останется шансов.
Наконец жрец закончил наносить краску, и Алкадиззар со вздохом отвернулся от него.
— А что насчет драконьего порошка? — спросил Херу.
— С конца прошлой войны ламийцы не сформировали ни одного отряда из людей-драконов, — сказал Алкадиззар. — Это означает, что у них драконьего порошка не осталось. — Он многозначительно посмотрел на Фаира. — Нам стоит побеспокоиться о Неферате и ее приспешниках.
Херу скривился. Ему довелось одним из первых лицезреть отрубленную голову чудовища.
— И сколько там подобных существ?
Алкадиззар с запозданием понял, что жрецы сделали шаг назад, чтобы изучить свою ручную работу.
— Если честно, не знаю, — ответил он Херу. — Немного, иначе нам стало бы известно о них гораздо раньше. Надеюсь, их по пальцам можно пересчитать. А если и так, кто знает, скольких из нас они смогут убить, если мы не будем осторожны.
Дверь палатки снова откинулась, и вошел жрец.
— Пора, — сказал он.
— Принц Алкадиззар готов, — ответил старший жрец.
Будущий царь с неудовольствием оглядел свои голую грудь и руки.
— Кажется, будто на мне совсем нет одежды.
Херу рассмеялся.
— Это традиция, — подмигнул он. — В Кхемри, на самом краю Великой пустыни, люди выглядят так гораздо естественнее.
Фаир фыркнул:
— Ни один житель пустыни в здравом уме не появится в таком виде на публике. Он похож на дитятю-переростка.
Они вместе рассмеялись над этими словами, а жрецы нервно поежились. Херу заметил их смущение и указал Алкадиззару на выход.
— Я за тобой, дядя, — сказал он. — Чем быстрее закончится церемония, тем раньше ты сможешь облачиться в свою одежду.
Жрец поспешил откинуть дверь палатки, впустив порыв пыльного воздуха. Алкадиззар оказался в шумной суматохе подготовки армии к пути. Кто-то нес сундуки или глиняные кувшины, другие шагали куда-то компактными группами в полной броне и с оружием наготове. Третьи растерянно сновали по торговой дороге в поисках своих отрядов, не успев облачиться в свое полное военное снаряжение. Люди смеялись и ругались, выкрикивали приказы или в замешательстве топтались на месте. Над лагерем стояло облако пыли, которое поднялось из-под тысяч ног. Никто не обращал ни малейшего внимания на
