корабль и она смогла наконец-то отвязаться от Гвиневры, решившей ее досмотреть чуть ли не у всех на виду, они смогли занять свои места в небольшой колонне странных бронированных самоходных карет и теперь тряслись, едя в пустоту. Как ей казалось.

Деревня с гольштаврами. Теперь, когда буря чувств в ее ранимой душе улеглась, она наконец-то обратила внимание на вещи, до этого казавшиеся ей совершенно обыденными и даже не заслуживающими внимания.

Гольштавры… Это не причина чтобы устраивать рейд, а уж тем более официальную делегацию в забытую Падшей деревню. Игрушки для безумных ученых железного паука? Она вспоминает то, как действовали они в лесу и отметает эту странную теорию. Дипломатия? Так чуть дальше по дороге находится маленький город. С вполне себе официальным бургомистром.

Так зачем?!

Она смотрит в окно. Сияющий день последних дней августа догорел в ослепительном сиянии и с раскатами грома на высушенную летом землю упали ледяные капли дождя. Шум ливня и раскаты грозы не может заглушить даже рев двигателя их химеры и инари с грустью наблюдает как сквозь дождевые разводы на маленьком стекле видны фонари их сопровождения, идущие следом.

— Вот дерьмо! Захочешь блевать, так блюй на Фродо! — в сонном царстве химеры слышится брезгливо-злой крик Салливана, а затем тело Тарквинии рефлекторно сжимается, чувствуя как в кабину врывается поток холодного воздуха.

Она видит как Салливан на полном ходу химеры открыл заднюю дверь и за шкирку поволок к ней Гвиневру.

— Вот, подыши свежим воздухом, и посмотри вдаль. Так тебе станет чуть получше, — немного успокоившись он со злостью смотрит на нее, после чего берет пакет наполненный рвотой и кидает его во тьму ночи.

— Спасибо, — Бледная как мел Саламандра с благодарность высовывает свою голову наружу, тяжело дыша.

Дождь теперь почти закончен и в холодном предосеннем воздухе видно, как изо рта саламандры идет пар. Ее пальцы судорожно впиваются в косяк двери. Она балансирует между двумя желаниями: не выпасть из машины и нежеланием возвращаться в пропитанную алхимическими запахами душегубку.

Их химера вновь делает поворот, превращая аккуратную проселочную дорогу в месиво из грязи дождевой воды.

— Император всемогущий, и как вы люди это все терпите? — Гвиневра все еще тяжело дышит, жадно вдыхая холодный ночной воздух.

Недовольно что-то бурчит Фродо, но Гвиневру уже не интересует ответ. Ночь почти подходила к концу, оголяя в слабых предрассветных лучах воистину унылый пейзаж.

Эта местность им не знакома. Они шли в лес другой дорогой, с другой стороны. Великая огненная мать! Да они же прошли этот проклятый лес насквозь! Сколько же миль смогли пройти их ноги и сколько миль они проехали, трясясь в этот ужасных повозках?

— Всем привести себя в порядок. Контакт через пятнадцать минут! — прокуреный голос Фродо выводит ее из сонного оцепенения. Позади раздаются щелчки переключателей и недовольная ругань Клифа, что уже успел задремать, убаюканный обманчивым спокойствием.

Гвиневра невольно поежилась, кутаясь в свой утепленный черный плащ. Стрелка наручных часов замерла на шести часах утра и теперь саламандра проклинала себя за бессонную ночь. Рука сама собой нащупала термос с рекафом.

Горячая жидкость, обжигая губы ринулась внутрь сонного организма, заставляя уставшее тело вновь налиться силами. Ноги сами собой вновь обрели возможность твердо стоять на земле, а затуманенный от слабости и сонливости взгляд вновь стал острым как у орла.

Они шагали большой группой. Около полусотни человек. И это не считая той сотни, что еще встала лагерем возле самой деревни. Все как один закованы в черную, закрывающую все тело броню. В руках то, что Баргест назвал «Лазган». Дорога идет вверх, на холм, и, как только они достигают его вершины, сердце Гвиневры тревожно сжимается.

Впереди, словно потерянная в незапамятные времена, раскинулась приличная по размерам деревня. Маленький оплот цивилизации посреди бескрайней природы, живущий охотой и земледелием.

— Господин Вебер, какие будут указания? — один из солдат Тиберия подносит к глазам бинокль, всматриваясь в ту толпу, что уже успела собраться на главной площади.

— Пока никаких, пусть солдаты проверяют свое снаряжение, один Император знает, на какие сюрпризы способны местные.

— Понял, — хмурый, заросший бородой солдат лишь устало кивает головой, приказывая передовому отряду остановиться, не доходя до деревни.

Когда до деревни остается не больше двадцати метров, то напряжение людей становится физически ощущаемым. Тарквиния это чувствует, кажется, что сейчас ей стоит глубоко вдохнуть и на кончике языка она почувствует этот металлический привкус с чуть сладковатым оттенком. Союз крови и металла.

На лицах жителей деревни застыл испуг и хмурое недовольство, скрывающее под собою злость. До этого дня они жили мирным поселением, где жизнь текла по раз заведенному сценарию. И вот теперь к ним явились самые странные чужаки, которых они когда-либо видели.

— Кто вы и что вам от нас надо?! — вперед выходит сгорбленный годами старец. Его руки усохли, некогда могучее тело утратило былую силу и теперь он стоит под пронизывающим ветром, словно ребенок, слишком рано вкусивший горький плод увядания.