плакать. Рыдания умолкли. Лишь по частому тяжелому дыханию и по тому, как сотрясается ее тело, можно догадаться, что девушка переживает сейчас не самые приятные минуты своей жизни.

Вебер осторожно становится рядом. Он может просто рявкнуть, чтобы она прекратила. Принести и вколоть ей ударную дозу эндорфинов из лаборатории, но разве временные меры это выход?

Наконец, Тарквиния убирает руки от лица, медленно вставая с дивана: «Простите меня. Это больше не повторится». Ее голос сиплый, Вебер почти чувствует тот ком в горле, что она силится подавить. Взгляд старательно избегает его, предпочитая смотреть на пол в комнате.

— Я обещаю, что это было в первый и последний раз. Больше этого… этого…, - она делает несколько глубоких вдохов, отчаянно пытаясь подавить новую волну страха и боли, что уже устала держать в себе.

То, что происходит в следующее мгновение, является для нее полной неожиданностью. Тарквиния чувствует, как руки инквизитора прижимают ее к его груди, а в пропитанной болью комнате раздаются по отечески добрые, лишенные привычного Веберу елея и отталкивающей жестокости: «Поплачь, не держи это в себе».

Он мягко покачивается, чувствуя как в его руках сотрясается в рыданиях самая странная ксено-самка, которую он когда либо видел. Когда рыдания затихают, он еще немного прислушивается к тому как она судорожно дышит, чувствуя ее горячие слезы, что пропитали тонкую ткань повседневной формы. Чувствует, как ее сердце, до этого скачущее в груди подобно пойманной в клетку дикой птице, успокаивается. Теперь оно бьется ровно, забавно попадая под ритм его собственных сердечных ударов.

Он мягко отстраняет ее от себя, ощущая как ее объятия нехотно расстаются с его телом. Глаза все еще покрасневшие, опухшие веки, но скорбь, что была на ее лице, теперь исчезла. Она с удивлением и надеждой смотрит на инквизитора, словно не до конца верит в реальность происходящего. И в обоюдном молчании он чувствует как она вновь льнет к нему, словно доверчивый голодный котенок, впервые в жизни получивший еду из рук странного двуногого создания.

Стоит ему откашляться, намекая что ситуация несколько затянулась, как она в испуге отходит от него на один шаг. Почти отпрыгивает. На лице шок и удивление. Она беззвучно открывает рот как выброшенная на берег рыба, пытаясь найти подходящие слова.

— Я… Я., - Междометия, что наконец выходят из ее рта, никак не походят на нечто конструктивное.

— Не волнуйся, я буду молчать о том, что здесь произошло. Но и ты должна молчать. Надеюсь, не нужно объяснять, почему?

Тарквиния молча кивает головой.

— Хорошо, — Вебер подходит к ней вплотную, осторожно пальцами смахивая остатки слез с ее лица. Кожа на его руках мягкая, они совсем не похожи на те грубые и мозолистые руки прочих работников ножа и топора, что она видела в своей жизни.

— Ты просто умница, — он улыбается, давая ей понять, что не сердится за эту своевольную выходку, — посиди на диване, приведи себя в порядок.

— Иногда всем нам нужно выпустить пар, — Инквизитор с размаху садится в свое кресло, чувствуя как его тело утопает в мягкости обивки.

Тарквиния же теперь вновь сидит, плотно сжав ноги и положив на них руки. Она все еще ведет внутреннюю борьбу с собой. И вот она украдкой поднимает свою взгляд на него, чуть слышно произнося: «Спасибо». После чего вновь умолкает, плотно сжав губы и сосредоточенно изучая свои пальцы.

— Как только достаточно придешь в себя, дай мне знать. Твоя подруга сейчас наверно с ума сходит от переживаний.

Вебер рефлекторно тянется к сигаретам, но тут же отдергивает руку вспоминая о том, что обещал себе больше не курить после омоложения. Император, помоги! Что еще ему предстоит делать на этой планете, кроме как утешать ксеносов на грани нервного срыва и тратить на них не самый дешевый Фенресийский медовый ликер?

О Император, прости его за этот поступок и за то, что ему еще предстоит совершить во имя Твое! Если бы не предсказание Эйлада, то эти ксеносы уже горели бы в очищающем пламени прометея.

Когда дверь в комнату инквизитора закрывается, запирая те тайны, что несут в себе ее стены, Тарквиния еще раз украдкой смотрит на Вебера, сосредоточенно возящегося с кодовым замком. Она до сих пор не понимает того, что произошло внутри. Холодный, жесткий Вебер, чьи слова всегда были полны коварства и лжи вдруг предстал перед ней в совершенно другом свете, обнажив ту личность внутри себя, о существовании которой инари и помыслить не могла.

Был ли этот молодой мужчина настоящим Вебером или это была лишь очередная маска? Она не знала. И пока он продолжал сосредоточенно вводить пароль на замке, Тарквиния мысленно вознесла просьбу ко всем силам, что могли ее слышать: «Мама, папа, духи предков… Император на золотом троне», пусть этот добрый человек и будет настоящим Вебером.

— Готово, нам нужно идти.

В полупустом коридоре раздались удаляющиеся шаги.

Тарквиния устало прислонилось к маленькому, бронированному окну Химеры, стараясь унять начинающуюся головную боль. Как только они покинули