– Никогда о таком не слышал, – заявил филантроп, и Харрисон, пристально на него посмотрев, счел ответ Уиллоби вполне искренним.

– Это факир, и о нем известно лишь немногое, – сказал Харрисон. – Он слоняется по Левант-стрит и охотится на пожилых женщин, у которых денег больше, чем ума, – чудачек, одним словом. Увлекает их даосизмом и ламаизмом, а потом использует их суеверия и вымогает деньги. Я знаю о его делишках, но мне еще ни разу не выпадала возможность доказать что-либо, потому что никто из его жертв не развязывал язык. Но мне точно известно, что за нападениями на вас стоит именно он.

– Тогда почему мы не можем просто арестовать его? – спросил Хулиген.

– Потому что мы не знаем, где он. А он знает, что мне известно о его участии. Об этом мне рассказал Джои Глик перед самой своей смертью. Да, Джои мертв – отравлен, и это, опять же, дело рук Яргуза. Сейчас-то Яргуз наверняка не бродит, как обычно, по улицам, а где-нибудь прячется – возможно, в каком-нибудь тайном притоне под землей, который мы без помощи Джои и за сто лет не найдем.

– Давайте узнаем у этого желтопузого, – предложил Хулиген.

Харрисон холодно усмехнулся.

– Расспрашивай его сколько хочешь – он ничего не скажет. Но у меня есть еще один – лежит связанный в машине в парке. Отправь за ним пару ребят и сможешь попытаться разговорить их обоих. Только вряд ли это многое даст. Подойди сюда, Хулиген.

Отведя его в сторону, детектив спросил:

– У меня нет сомнений в том, что Джоба Хопкинса отравили тем же ядом, что и Джои Глика. А ты помнишь что-нибудь необычное в смерти Ричарда Линча?

– Ну, не в самой смерти, но в ту ночь кто-то пытался выкрасть и обезобразить его тело…

– В каком смысле обезобразить? – уточнил Харрисон.

– Сторож услышал шум и вошел в комнату. Тело Линча лежало на полу, будто кто-то пытался его унести, но потом испугался. И этот кто-то выбил ему несколько зубов!

– Что ж, насчет зубов я могу объяснить, – проворчал Харрисон. – Их могло выбить и в момент аварии, в которой Линч погиб. Но я все же думаю, что Яргуз Бароласс ворует тела богачей, думая вытянуть потом побольше денег у их родственников. А если они не умирают сами, он подстраивает несчастные случаи.

У изумленного Хулигена вырвалось проклятие.

– Но у Уиллоби нет семьи.

– Полагаю, он рассчитывает, что здесь в дело вступят его душеприказчики, но ты послушай вот что: я одолжу твою машину и съезжу в склеп Джоба Хопкинса. Мне подсказали, что завтра ночью там собираются выкопать его тело. Думаю, теперь, когда я об этом узнал, они попытаются проделать это сегодня. Они же захотят меня опередить, верно? Может, они уже и сделали это – я-то уже давно об этом подумал. Помощи мне не нужно. Наши плоскостопые парни в таком деле только помешают. А ты оставайся здесь с Уиллоби. Расставь людей и вверху, и внизу. Не давай Уиллоби вскрывать посылки и пусть даже на телефон не отвечает. Все, я еду в склеп Хопкинса и не знаю, когда вернусь. Может даже, просижу там всю ночь. Все зависит от того, когда они явятся за трупом – и явятся ли вообще.

Через несколько минут он уже несся по дороге, чтобы исполнить свое мрачное задание. Кладбище, где лежал Джоб Хопкинс, было маленьким и особенным – там хоронили лишь богатых людей. Ветер завывал, пробираясь сквозь ветви кипарисов, что отбрасывали свои тени на сверкающий мрамор.

Харрисон приблизился к кладбищу с задней стороны, поднявшись по узкому, усаженному деревьями переулку. Оставив машину, он перелез через стену и побрел сквозь полумрак между бледными колоннами и под тенями кипарисов. Впереди белела гробница Джоба Хопкинса. Вскоре Стив остановился и низко пригнулся. Он увидел сияние – искру света, которая тут же погасла, – и затем в открытую дверь гробницы пробралось с полдюжины темных фигур. Предчувствие Харрисона оказалось верным, но все-таки его опередили. При виде столь ужасного преступления детектива охватил яростный гнев, и он с криком выскочил вперед.

Фигуры бросились врассыпную, как крысы, и среди могил эхом разнесся гром револьвера Харрисона. Отчаянно бросившись вперед и ругаясь во все горло, детектив вбежал в гробницу и, осветив ее фонарем, поморщился от увиденного. Гроб лежал открытый, но сама гробница не была пуста. В углу небрежной кучей валялось забальзамированное тело Джоба Хопкинса – и его нижняя челюсть была полностью отпилена.

– Что за черт! – Харрисон остановился, недоумевая от внезапного разрушения своей теории. – Им не нужно тело. Тогда что же? Зубы? Они же забрали зубы Ричарда Линча…

Отнеся тело обратно на место упокоения, он спешно вышел и затворил за собой дверь. Ветер все завывал между кипарисов, сливаясь с какими-то низкими стонами. Предположив, что один из его выстрелов все-таки достиг цели, Харрисон, выставив пистолет и фонарик перед собой, осторожно двинулся туда, откуда доносились эти звуки.

Стоны, казалось, исходили от группы кедров, растущих возле стены. Подойдя туда, детектив обнаружил лежащего человека. Луч фонаря высветил худощавую фигуру и квадратное, искаженное от боли лицо монгола. Раскосые глаза блестели, пальто пропиталось кровью. Мужчина был на последнем