— «Костко», — сказал Ламбиазе.
— А меня раздражают женские персонажи, — сказала Рози из пожарной охраны. — Можно подумать, что в полицию идут служить исключительно бывшие модели из семей копов. Леди Совершенство. Максимум один недостаток.
— Грызет ногти, — подхватила убойная Кэти. — Непослушные волосы. Слишком крупный рот.
— Ох уж эти фантазии о женщине в полицейской форме, — засмеялась Рози.
— Ну не знаю, — сказал офицер Дейв. — Мне такие фантазии нравятся.
— Возможно, автор хотел показать, что дело не в скрипке? — предположил Ламбиазе.
— А в чем же еще? — удивился офицер Дейв.
— Возможно, дело в том, как эта скрипка портит всем жизнь? — развил свою мысль Ламбиазе.
— Фи, — сказала Рози из пожарной охраны, опуская вниз большой палец. — Фи-и-и.
Эй Джей наблюдал за дискуссией из-за прилавка. У него в магазине собиралось около дюжины книжных клубов, но ни один из них не шел ни в какое сравнение с «Выбором шефа». Ламбиазе призвал его на помощь:
— Правильно я говорю, Эй Джей? Иногда не важно, кто украл скрипку.
— Мой опыт показывает, что большинству читателей важно, — сказал Эй Джей, — хотя лично я против неоднозначности не возражаю.
Слово «важно» вызвало бурю ликования, в которой потонуло окончание реплики.
— Предатель, — выкрикнул Ламбиазе.
Раздался перезвон китайских колокольчиков, и в магазине появилась Исмей. Участники клуба вернулись к обсуждению романа, но Ламбиазе смотрел на Исмей и не мог отвести от нее глаз. Она была в белом летнем платье с пышной юбкой, подчеркивающем осиную талию. Рыжие волосы, которым она снова отрастила, смягчали строгие черты ее лица. Ламбиазе вспомнились орхидеи, которые его бывшая жена когда-то выращивала на подоконнике.
Исмей подошла к Эй Джею и положила на прилавок лист бумаги.
— Я наконец-то выбрала пьесу, — сказала она. — Вероятно, мне понадобится около пятидесяти экземпляров «Нашего городка».
— Классика, — отозвался Эй Джей.
Выждав несколько лет после смерти Дэниела Пэриша и полчаса после окончания заседания клуба «Выбор шефа», Ламбиазе решил обратиться к Эй Джею с просьбой:
— Не хотелось бы садиться тебе на голову, но не мог бы ты спросить у свояченицы, как она отнесется к тому, что один полицейский приятной наружности пригласит ее на свидание?
— Ты о ком?
— О себе. Приятная наружность — это, конечно, шутка. Я знаю, что до Аполлона мне далеко.
— Нет, у кого я должен спросить? Амелия — единственный ребенок в семье.
— Я имел в виду твою бывшую свояченицу, Исмей.
— Ах да. Исмей. — Эй Джей немного помолчал. —
— Вполне. Она всегда мне нравилась. Еще со школы. Жалко, что она меня никогда не замечала. Но, знаешь, время идет, а мы не молодеем. Короче, я решил попытать счастья.
Эй Джей позвонил Исмей.
— Ламбиазе? — переспросила она. —
— Он хороший парень, — сказал Эй Джей.
— Э-э… Я еще ни разу не встречалась с полицейским.
— А ты, оказывается, сноб.
— Никакой я не сноб. Просто мужчины в форме не в моем вкусе.
— Да, мой брак был катастрофой, — сказала Исмей.
Несколько дней спустя они с Ламбиазе ужинали в «Эль Коразоне». Исмей заказала стейк с морепродуктами и джин с тоником. Она не стала разыгрывать из себя утонченную леди, ибо не особенно рассчитывала на второе свидание.
— Здоровый аппетит, — прокомментировал Ламбиазе. — Закажу то же самое.
— Чем ты занимаешься, когда ты не коп? — спросила Исмей.
— По мне, наверное, не скажешь, — смутился Ламбиазе, — но я много читаю. Хотя по твоим меркам, может, и не много. Я знаю, ты преподаешь английский.
— Что ты читаешь?
