— Что?
— Майя, — сказала Исмей. — Если бы ты поступил порядочно, она была бы нашей. Но ты всегда предпочитаешь плыть по течению. А я тебе потакаю. — Она посмотрела мужу прямо в глаза. — Я знаю, что ты встречался с Мэриан Уоллес.
— Неправда.
— Не ври! Я знаю, что она неслучайно приехала умирать сюда. Я знаю, что она оставила Майю тебе. Но ты не захотел ее взять — то ли из лени, то ли из трусости.
— Если ты думала, что это правда, почему ничего не предприняла? — спросил Дэниел.
— Потому что меня это не касалось! Я была беременна и не считала нужным вытирать тебе сопли.
Еще одна машина проскочила мимо, едва не снеся им боковое зеркало.
— Если бы тебе хватило духу во всем мне сознаться, я бы удочерила ее, Дэниел. Я бы простила тебя и взяла девочку в семью. Я ждала, чтобы ты хоть что-то сказал. Но ты молчал. Я ждала днями, неделями, годами.
— Думай что хочешь, Исмей, но я не крутил роман с Мэриан Уоллес. Обыкновенная поклонница, с которой я познакомился на автограф-сессии.
— Ты меня за дуру держишь?
Дэниел покачал головой.
— Я познакомился с ней на автограф-сессии и один раз переспал. Откуда мне знать, мой это ребенок или нет?
Он попытался взять жену за руку, но она оттолкнула его.
— Странно, — сказала Исмей, — у меня не осталось ни капли любви к тебе.
— А я по-прежнему тебя люблю, — сказал Дэниел. В этот миг у них в зеркале заднего вида вспыхнул свет чужих фар.
Что-то сильно толкнуло машину сзади, выбросив ее на середину дороги. Она развернулась и встала поперек, перегородив движение в обе стороны.
— Кажется, я в порядке, — сказал Дэниел. — А ты?
— Нога, — отозвалась Исмей. — Похоже, я ее сломала.
Их снова осветило фарами, теперь спереди.
— Исмей, надо развернуться.
Дэниел успел заметить грузовик. Вот это
В первой главе его знаменитого первого романа главная героиня попадает в страшную автокатастрофу. Дэниел долго бился над этим эпизодом. Ему казалось, что об автокатастрофах он знает только из книг и фильмов. Он раз пятьдесят переписывал сцену аварии, но и окончательным вариантом остался недоволен. Получился какой-то рваный поток сознания в стиле поэтов-модернистов. Похоже на Аполлинера или Бретона, только гораздо хуже.
Ослепительно яркий свет фар.
Нерешительные запоздалые гудки.
Металл сминается, как носовой платок.
Тело не чувствует боли, но только потому, что тела больше нет, оно куда-то исчезло.
Часть 2
Умирающий отец спорит с дочерью о том, как «правильно» рассказывать историю. Тебе понравится, Майя, я уверен. Пожалуй, не буду откладывать в долгий ящик и засажу тебя за этот рассказ прямо сейчас.
