кого-нибудь из школы. Это клуб в центре, иногда туда пускают и тех, кому еще нет двадцати одного, и сегодня как раз именно такой вечер. Туда придут все, и не только ученики «Астор-Парка».

— Но мне еще и восемнадцати-то нет. — Я недовольно подпрыгиваю на сиденье. — А на моем единственном фальшивом удостоверении личности сказано, что мне тридцать четыре.

— Неважно. Ты красотка. И тебя пропустят, — с уверенностью говорит Валери.

Она оказывается права. Когда мы приезжаем в клуб, на входе никто не просит нас показать удостоверения личности. Вышибала светит на нас с Вэл фонариком, окидывает взглядом наши уложенные волосы, короткие платья и высокие каблуки и пропускает внутрь.

Похоже, здесь раньше был склад. Басы сотрясают стены, стробоскопы освещают танцпол. Прямо от входа расположена сцена, на которой девушки танцуют откровенные танцы.

— Сегодня мы тоже будем танцевать там! — кричит мне в ухо Валери.

Я следую взглядом за ее протянутой рукой. Над танцполом на разных уровнях висят четыре птичьи клетки в человеческий рост. В каждой кто-то танцует. В одной девушка с парнем трутся друг о друга, в остальных трех — по одной девушке.

— Зачем? — с подозрением спрашиваю я.

— Затем, чтобы поднять себе настроение. Я скучаю по Тэму, поэтому хочу танцевать и веселиться.

— А просто потанцевать на сцене мы не можем?

Вэл качает головой.

— Нет. Половина танца — это благодарность публики.

Я изумленно смотрю на нее.

— Это так на тебя непохоже.

Она смеется и качает своей копной волос.

— Я не тихоня. Мне нравится танцевать, нравиться быть на виду, и здесь я могу делать и то, и другое. Сюда меня привел Тэм, тогда мы порвали танцпол. А потом простыни. — Она закусывает губу и вспоминает любовные игры со своим бойфрендом, ее взгляд становится стеклянным.

Значит, Вэл немного эксгибиционистка. Кто бы знал? Да, как говорят, в тихом омуте черти водятся. Я никогда не смущалась, танцуя перед публикой, но вряд ли это доставляет мне столько же удовольствия. Стоит мне начать танцевать, я теряюсь в музыке и забываю, что кто-то на меня смотрит.

Может, это своего рода защитный рефлекс, который у меня проявился, когда в пятнадцать я начала танцевать стриптиз. Но какой бы ни была причина, когда ритм музыки проникает в мою кровь, мне все равно, сколько человек вокруг — никого или сотня. Я двигаюсь под музыку, а не для удовольствия толпы.

— Ладно. Я за.

Вэл приходит в восторг.

— Круто. Одна клетка или две?

— Давай танцевать вместе? Устроим для них настоящее шоу!

Мужикам в «Мисс Кэнди» нравилось, когда девчонки танцевали вместе. Точно так же, как вчера футболистам понравилась наша с Джордан драка.

Валери хлопает в ладоши.

— Жди здесь. Я сейчас.

Я наблюдаю, как она подбегает к парню в будке. Я думала, это диджей, но похоже, он отвечает за клетки. Они разговаривают, и потом парень поднимает вверх палец. Валери наклоняется над сеткой и обнимает его.

Убедив его, что мы сумеем зажечь как надо, она бегом возвращается ко мне.

— Еще одна песня, и мы поднимаемся. — Вэл хватает два стакана с газировкой с подноса проходящей мимо официантки и протягивает один мне.

Оказывается, Валери совершенно не умеет ждать. Она переминается с ноги на ногу. Хлопает ладонью по бедрам. И, наконец, поворачивается ко мне.

— Почему Джордан называет тебя стриптизершей?

— Потому что я ей была, — признаюсь я. — Я танцевала в стрип-клубе, чтобы оплачивать медицинские счета мамы, а когда она умерла — чтобы платить за крышу над головой.

Вэл смотрит на меня, открыв рот.

— Ни фига себе! Почему ты не обратилась к кому-нибудь из родственников?

— Я не знала, что у меня кто-то есть. — Я пожимаю плечами. — Сколько себя помню, были только мы с мамой. А когда ее не стало, я просто не хотела оказаться в приюте — достаточно наслушалась страшилок о социальной службе и приемных семьях. И раз уж у меня получилось так долго заботиться и о ней, и о себе, я решила, что легко смогу пережить еще два года.