парламент утвердил законопроект. Необходимые политические меры приняты. Нужно действовать дальше.

Марта расплылась в самой обворожительной улыбке, на какую только была способна, потому что Спенсер чуть отодвинулся от нее, как будто засомневался в чувствах к женщине, которая способна накричать на высокопоставленного чиновника, а еще потому что Люк наблюдал за происходящим с нескрываемым злорадством.

— Действовать дальше! Ах, Чарльз, прошу меня извинить. Мне, верно, следовало досчитать до десяти, как советуют, — но что это? Слышите?

Все дружно обернулись: из глубины узкого переулка доносились звуки шарманки. С каждым поворотом ручки сбивчивая мелодия набирала темп, пока не превратилась в бравурный воинственный напев. Девочка в костюме феи со всех ног побежала на звуки музыки, крылышки у нее за спиной тряслись. Наконец из переулка вышел шарманщик, и его тут же обступили дети, точно просочились из щелей в кирпичах и известке. Одни были босые, другие в подбитых гвоздями сапогах, высекавших искры из мостовой; два белокурых мальчишки несли каждый по котенку, а за ними с делано равнодушным видом шагала девочка постарше в белом платье. Стоявший в стороне Чарльз увидел, что шарманщик примерно его лет, в лохмотьях солдатского мундира с нашитой на груди малиново-зеленой лентой медали за войну в Афганистане,[44] пустой левый рукав заколот у локтя. Правой рукой инвалид все быстрее и быстрее крутил ручку шарманки и наконец заиграл джигу. Девочка в белом платье закружилась, рассмеялась и подала Гаррету руку, один из мальчишек поднял котенка в воздух и запел ему что-то собственного сочинения. Марта взглянула на Спенсера, заметила его недоумение и страх, и ее охватило презрение: ему-то, наверное, казалось, что все эти бедолаги должны смиренно горевать и даже не помышлять о развлечениях!

— Вставайте по парам, — крикнул солдат, — как вам такое?

Он заиграл не военный марш, а песенку, которую мог бы затянуть матрос, завидевший вдалеке землю. Марта протянула руки проходившему мимо парнишке, тот посадил котенка на крыльцо и принялся кружить ее с неожиданной силой, которую невозможно было заподозрить в его худых руках. Спенсер видел лишь, как развеваются ее пшеничные косы на фоне закопченных кирпичных стен. «Все на брашпиль, матросы, поднять якоря, — пела девочка в белом платье, — мы сегодня отходим в Австралию!» — и, проходя мимо Чарльза, кивнула ему, словно приняла комплимент, которого он и не думал отпускать.

Чуть поодаль, из переулка, невидимый никому, за ними следит враг Эдварда Бертона. Одурев от пива и злобы, Сэмюэл Холл каждое утро просыпался оттого, что ненависть резала его нутро, точно острый нож. Каждый день он караулил у дома Бертона и за это время видел и врага, и частых его посетителей, чье богатство так бросалось в глаза, словно Бертон попал в палату Королевской больницы нищим, а вышел из нее королем. Откуда же гостям знать, как он жесток, как отравил единственную надежду Холла на счастье? И хуже того, в «Стандард» напечатали статью об операции, лишившей Холла надежды на возмездие, две хвалебные колонки и фотография хирурга — глаза злющие, вылитый черт. Ненависть к Бертону вспыхнула с двойной силой, распространившись и на врача: как тот посмел вмешиваться в Божий замысел? Нож вонзился в плоть, ранил сердце, тут бы Бертону и конец, а он, Холл, обрел бы покой!

А вот и он, тот самый врач, — чернобровый, сутулый, с тремя спутниками. Женщину Холл узнал по короне густых кос, двое же других были ему незнакомы, хотя видел их у дверей дома Бертона, потом у него в окне, они передавали друг другу тарелки с угощением, тогда как ему самому кусок в горло не лезет, они смеялись, тогда как его мучениям нет конца-краю! Он следовал за ними по пятам, смотрел, как они танцуют, когда у него на душе кошки скребут. Холл сунул руку в карман, уколол палец о лезвие спрятанного там ножа. Он свершит возмездие, даже если до Эдварда Бертона добраться не суждено.

Солдат перестал играть: рука устала, и в наступившей тишине танцоров вдруг охватило смущение, ветхие дома и сточные канавы показались им еще более жалкими, грязными и унылыми, чем прежде. Люк снял руку с талии девочки и отвесил ей сконфуженный поклон. «Вместо гребня у них кости трески», — призывно пропела она солдату, но тот утомился и дальше играть не хотел.

Чарльз взглянул на часы. Что ж, забава не лишена очарования, хотя, пожалуй, в отчете министерству он об этом не упомянет, но сейчас ему хотелось поужинать, а до этого счастливого завершения дня еще и полежать минимум час в ванне. «А может, — подумал он, не очень-то стыдясь, — и сжечь одежду».

— Спенсер, Марта, по-моему, мы видели достаточно. Мы выполнили свой долг. Но кто это — вон там, смотрите? Доктор Гаррет, по-моему, ему нужны вы. Это ваш друг? — Эмброуз указал направо, но Люк сперва не заметил никого, кроме расходившихся детей и солдата, пересчитывавшего медяки в фуражке. Но вдруг девочка с крыльями взвизгнула и выругалась: ее так грубо отпихнули, что она упала.

— Что происходит? — спросил Чарльз и запахнул поплотнее сюртук. Неужели карманники? Кэтрин его предупреждала, что нужно быть осторожнее! — Спенсер, как думаете, что там?

Ребячья стая расступилась, котенок вырвался из хозяйских рук, забрался на подоконник и разразился истошным мявом. Тут Чарльз увидел, что на них, набычась и засунув одну руку в карман, надвигается какой-то коротышка в коричневом пальто. Марта решила, что у человека стряслась беда, она шагнула к незнакомцу, протянув руки:

— В чем дело? Что случилось? Чем вам помочь?

Сэмюэл Холл в ответ лишь припустил бегом, и все поняли, что ему нужен Люк, поскольку он подбежал к хирургу, который бросил на него удивленный