— Стоп, — сказала я.

— Но я же еще вам не рассказал про батарейку, — удивился семилетний Миша.

— Я послушала тебя, и довольно. Дальше я буду говорить с твоей мамой. Я не буду слушать про батарейку.

— Но я же еще могу…

— Не сомневаюсь. Ты — можешь. Это именно я не готова слушать про батарейку дальше. Мне нужно знать, по какой причине мама привела тебя ко мне.

— А я вот смотрел такой фильм… Там были машины-трансформеры, так вот они…

— Я не буду сейчас с тобой разговаривать. Я буду разговаривать с твоей мамой.

Еще несколько попыток. Миша надулся, обиделся, попытался отвлечь мать. Мать два раза откликнулась на его (достаточно бессмысленные по форме, но понятные по содержанию) запросы, потом все-таки считала мое недвусмысленное послание и повторила фактически слово в слово:

— Я не буду сейчас с тобой разговаривать. Я буду разговаривать с Екатериной Вадимовной. — И здесь опять не удержалась: — А ты можешь пока игрушки посмотреть. Погляди, сколько здесь машинок, и еще вон там в ящике можно…

— Стоп, — снова сказала я. — Игрушки в зоне доступа и уже разрешены к использованию. Расскажите, что вас ко мне привело.

— С ним никто не общается. — В голосе мамы даже не тревога, а практически отчаяние. — Из детей, я имею в виду. Из сверстников. А ему уже очень надо. А никак. Они просто от него убегают. Или дразнятся. А мальчик, с которым Миша пытался подружиться, сказал своей маме, что он Мишу ненавидит. Почему?! За что?! Ведь наш Миша совсем не агрессивный, он никогда не дрался, не обижал, не бил никого…

— Давно дети с Мишей не общаются? Только в школе, или и раньше тоже?

— Всегда. Он всегда прекрасно общался со взрослыми. Никогда никого не боялся, хорошо вступал в контакт. Здоровался, всегда говорил «пожалуйста», «спасибо». Это ведь значит, что у него нет аутизма, да? Я читала… И со старшими детьми маленький иногда тоже играл. Мы пошли в детский сад с четырех лет. В хороший сад, в частный, дорогой. Там много внимания каждому ребенку уделяли, много разных занятий. Но он там все время был с воспитательницей или с нянечкой. Помогал им, хорошо выполнял все задания. Там сложные задания были… Это ведь значит, что он не умственно отсталый? Я сама знаю, что нет. Он иногда такие вопросы сложные задает. Дети с задержкой развития ведь не задают сложных вопросов? И такие сложные умозаключения. И фантазия у него прекрасно развита. Он истории сочиняет и сам их записывает и рисует, а потом нам рассказывает. С пяти лет. Я так надеялась на школу. Я специально выбрала самую обычную, рядом с домом, мой муж ее закончил, чтобы были самые обычные, нормальные дети. Но нам уже пришлось ее поменять…

— Поменять школу в первом классе? Почему? Что случилось?

— Миша сначала тоже очень хотел в школу, радовался, ему там все нравилось, уроки нравились и учительница. Мы ему говорили: в школе у тебя будут друзья, и он тоже хотел и был готов с ними дружить. И с учебой у него все хорошо достаточно получалось: мы же его готовили, и в садике тоже. Но рассказывать нам про школу он быстро перестал. А потом я заметила у него странные игры и бормотание такое: всех убить! Я испугалась, конечно, побежала к учительнице. А она мне: очень хорошо, я как раз собиралась вам звонить. Понимаете, у меня к Мише абсолютно никаких претензий нет, он немного навязчив, но в целом вписался и совершенно справляется со всеми учебными и дисциплинарными требованиями. Но дети от него буквально шарахаются. Вчера мы ходили в дом культуры на спектакль и все (все!) дети класса отказались встать с Мишей в пару. В результате я сама вела его за руку. Как вы понимаете, меня это не может не тревожить. Что-то здесь не так. Может быть, вам показать его психиатру? Я слышала на курсах повышения квалификации, что такая реакция детского социума бывает при начинающейся шизофрении…

Как вы понимаете, ребенка мы немедленно из этого класса забрали…

«А психиатру-то показали?» — хотела спросить я, но удержалась, решила дослушать историю до конца.

— И отдали его в небольшую частную школу, маленький класс, семь мальчиков и три девочки. Ему очень понравилась учительница, он ей открытки рисует, цветы дарит.

— А с детьми?

— Он выбрал одного мальчика, который его чем-то привлек, пытался с ним подружиться, машинки ему дарить (это Мише бабушка посоветовала), но тот его все равно от себя гонит. А позавчера учительнице сказал: Лилия Николаевна, пожалуйста, уберите Мишу от меня, я его ненавижу…

Тут мама Миши заплакала. Миша, который все это время дулся в кресле, встал, подошел к матери и стал молча отдирать ее прижатые к лицу ладони.

Мне очень хотелось повторить рекомендацию первой Мишиной учительницы. Но было очевидно, что в этом случае мама Миши просто пойдет искать другого психолога или опять другую школу. Разве это поможет Мише?

Я решила выбрать другой путь.

— Сейчас, когда вы перестанете предаваться отчаянию, — сказала я, — мы с вами обсудим относительно Миши одну вполне себе стратегическую вещь, потом вы попытаетесь ее воплотить, а если ничего не выйдет — пойдете на консультацию к психиатру. Договорились?

— Да, да!