развиваться быстрее. Интересно, это у всех так, в смысле, врачи или адвокаты, они думают так же? Ему сейчас пятьдесят четыре, когда стал шефом, было сорок, самый молодой шеф полиции в истории города, самый молодой во всей Долине, Дон Канко его выдвинул, под мощным давлением таких людей, как тот же Глен Патаки, к примеру. В те времена у него под началом было четырнадцать человек и еще шестеро – резервистов, на неполном дне. Сейчас ровно наоборот.

Харрису было девятнадцать, когда он записался в морскую пехоту, указал полицейскую службу как предпочтительную военную специальность, и сейчас, тридцать пять лет спустя, он удовлетворен решением, принятым в юности, и не стал бы его менять. Мне нравится моя жизнь, вот так. Быть счастливым – это тоже труд. Это она тебя научила. Возможно, сам факт, что ты вынужден прилагать усилия, дабы почувствовать себя счастливым, вызывает сомнения в твоей нормальности. Но других вариантов нет. Если ты ведешь достаточно комфортную жизнь, а жизнь у него именно такова, каждое утро приходится совершать выбор. Каким сегодня будет день – радостным или печальным? Послушай только, какую хрень несешь. Единственный, кому ты излагаешь свои теории, – это твой пес Фур.

Он запросто представлял, как волочится за Грейс до старости лет, и его это вполне устраивало. Никогда не приближаться настолько, чтобы загореться всерьез или потеряться. Но так, чтобы она всегда была неподалеку, за ближайшим холмом. Вполне достаточно, чтобы не искать никого другого. Сама не подозревая, она была его тихой гаванью.

Она не виновата, что у нее на шее висит такой тип, как Билли Поу; это огромная жертва. Не будь таким сентиментальным. Но что поделать, вот такой он человек. Он и за Фура вечно беспокоился, когда пес задерживался где-то в своих собачьих странствиях.

Заметив указатель на причал, Харрис свернул на дорогу, ведущую вниз, через зеленый туннель, образованный густо растущими деревьями. Сколько он уже живет в этих краях? Двадцать три года. А прежде шесть лет в полиции Филадельфии и четыре года в военной полиции. У него не было четкого плана, завербовался, потому что лучше так, чем быть призванным. Говорили, что говнюки младшие лейтенанты опасаются посылать военных полицейских на самоубийственные задания, к тому же выходишь в отставку, если вдруг захочется на гражданку, с нормальной специальностью, с которой вполне можно устроиться.

На парковке уже стоял черный “линкольн” Глена Патаки, солидная машина, свежеотполированная. Люди делятся на тех, кто полирует свои машины, и тех, кто этого не делает. Следующий уровень – те, кто моет машины, и остальные. Харрис как раз из последних.

Глен ждал на борту яхты, издалека махнул Харрису, едва тот показался на берегу. “Карвер” тридцать восемь футов длиной, два мотора 454 “крусейдер”. Яхта, как называли здесь речные суда. У Харриса тоже было собственное место у причала, но его девятнадцатифутовый “валиант” уже три года как вытащен на сушу. Рано или поздно надо будет продавать. Лодка – это как вторая собака, только от нее не дождешься любви и привязанности в ответ на половину жалованья, выложенного на ее содержание.

– Какой денек, а? – Глен повел рукой, будто представляя окрестности. – Всего пара миль от города, а как на другой планете.

Это и вправду другой мир. Вокруг Бьюэлла тоже леса, но здесь, в южной части Долины, никакой промышленности. Только деревья, склоняющие ветви низко над водой, да сама река, мутная и медленная. Тихо, лишь иногда лодка проплывет или баржа на буксире.

Харрис взобрался на яхту. Глен сразу предложил сесть.

– Бад, к дьяволу церемонии, я позвал тебя, потому что тут появился парень из “Вэлли Индепендент”, шныряет повсюду и вынюхивает, допытывается, не было ли у нас каких дополнительных фактов.

– Фактов чего?

– Мол, не забыли ли мы внести в дело ценные доказательства. Короче, он выискивает всякое дерьмо, которое указало бы на Билли Поу как на убийцу.

– Нечего тут искать. Если это единственная причина, по которой ты заставил меня тащиться в такую даль.

– Я скучал по тебе, малыш, – вздохнул Глен. – Ты знаешь, вот подлинная причина.

– Знаю.

– И еще мне недавно пришло в голову, что служба моя заканчивается. Подумал, нам стоит обсудить это.

Харрис угрюмо уставился на собеседника.

– Да все нормально, – продолжил Патаки. – Просто пораскинул мозгами и прикинул, что ты мог бы занять мое место, когда я уйду.

– Никогда об этом не думал.

– Никогда?

– Точно тебе говорю.

– Прекрасно тебя характеризует, Бад. Я могу назвать с десяток человек, которые, предложи я им подобное, тут же начали бы лизать мне задницу.

– Знаешь, я бы для начала выпил.

– Разумеется. Ты знаешь, где тут все.

Порывшись в холодильнике, стоявшем тут же, Харрис выудил пиво “Миллер”.