забранными слюдой рамами, но в случае осады их можно было закрыть ставнями, что были копиями тех же дверей, только меньшего размера.

На плоской крыше площадка для метательных машин и острый шпиль. Такие же площадки и на шести угловых башнях самой крепости. Остальные строения тоже из камня. Дерево (все то же, каменное, которое, по уверениям Гаспара Стойкого, очень плохо горело и стоило неимоверных денег) применялось только там, где без него было не обойтись: перекрытия этажей, стропила крыш и так далее. Все строилось с единственной целью – выдержать длительную осаду сильного войска.

Только пройдясь по крепости и внимательно все осмотрев, Атей понял, что им действительно помогала сама Тамина. Запрись в донжоне хоть часть наемников, и они могли бы их выколупывать из него до скончания веков. Но, видно, и правда удача любит дерзких.

Князь оторвался от созерцания озера и посмотрел на внутреннюю часть стены, где в лучах заходящего Хассаша плясала тень от огромного стяга княжества Сайшат, который был закреплен на шпиле замка: красное полотнище с мечом и щитом, что удерживали два вздыбленных хищника, и над всем этим распустившая крылья черные летучая мышь. Вот, что значит добровольно отдать свой походный мешок в чужие руки. Паол Забияка едва успел перевязать рассеченное до кости предплечье девушки и уйти помогать остальным, когда «тень» вынула из «Мечты» аккуратно сложенное полотнище.

– Что это? – спросил тогда Атей.

– Флаг Великого княжества Сайшат, – аккуратно разворачивая его, сказала Ката.

– Откуда? – удивился Призрак. – И почему он красный?

– Из мешка, а красный, потому что так решили Ви и Дарина, – символ пролитой крови.

– А трона в мешке нет? – покачав головой, спросил Атей.

– Может, и есть, – пожала плечами «мышка», и Призрак не понял, шутит она или говорит правду. Лишь махнул рукой, как бы говоря: делайте что хотите.

Теперь же флаг развевался на ветру над крепостью, и увидеть его можно было издалека. Несмотря на то, что за последнее время эта твердыня поменяла очень много хозяев, все растащить они не успели. Ценного, конечно, в ней не осталось, но вот мебель сохранилась почти вся. И пусть она была немного порублена предыдущими постояльцами (в пьяном угаре, скорее всего) и даже частью сожжена, но и того, что осталось, хватало с избытком.

Оборотни к этому времени облазили уже весь городок и даже нашли его прежних жителей, которые то ли не успели покинуть его, то ли им просто не было куда идти. Набралось их около трех десятков, и все это время они прятались по подвалам своих, а может, и чужих домов. Изможденные и голодные, в грязном тряпье, они представляли жалкое зрелище, когда испуганно жались друг к другу, сбиваясь в плотную кучку перед донжоном, куда их доставляли волки.

А бояться им было чего, ведь здания вайроны обследовали в своем зверином обличии, и чего ожидать от существ, про которых по Тивалене ходили слухи один ужаснее другого, обычные сервы даже не представляли. Может, их для пира готовят, где они будут главным блюдом? А когда они услышали еще и имя предводителя всей этой шайки, как они думали, то несколько человек вообще упали в обморок, а остальные, грохнувшись на колени, стали молить своих богов, чтобы они дали им легкую смерть.

Имя Сайшата Безжалостного было на слуху.

Самыми смелыми, как всегда, оказались дети. Уже вскоре с десяток этих сорванцов бегали за воинами по пятам, помогали им расседлывать коней, показывали крепость и украдкой прикасались к смертоносным игрушкам, висящих у тех на поясах. Увидев, что их не собираются засовывать в походные котлы, а наоборот – делятся с ними скудной едой, что была в мешках воинов, осмелели и взрослые.

Назначенный комендантом Оплота (именно так решил назвать князь столицу своего будущего княжества, а не Логово, как думал раньше), Гаспар Стойкий быстро пристроил к делам весь народ, не разбирая, кто из них вой, а кто простой серв, бывший золотарь или рыбак из соседних деревень. На башнях встала стража, в замковой кухне под большими котлами разгорелся огонь, рядом засуетились женщины, по окрестностям ушла конная разведка из урукхаев.

Атей отвернулся от окна и, сильно прихрамывая и придерживая правую руку, направился к камину, в котором весело трещали сухие дрова.

– Птаха, – позвала Тахере Катаюн, увидев, с каким трудом передвигается ее родитель. – Где этот бездельник Забияка?

– И вовсе не бездельник, – ответил, входящий в двери целитель. За ним шел Ма’Тхи Утренняя Роса. – Ваша светлость, я разобрался, почему раны заживают так медленно.

– Он разобрался… – проворчал «дитя леса».

– Мы разобрались, извини, Ма’Тхи.

– И? – Призрак осторожно опустился в кресло.

– На болтах и клинках была дрянь, которую в свое время…

– Паол, дай я объясню, – перебил его гобл и, дождавшись кивка, продолжил: – Вождь, наемники смазывали наконечники болтов и лезвия клинков мазью. Она открывает кровь и раны от этого очень долго зарастают. Воины, получившие даже неглубокую рану таким оружием, очень быстро истекают кровью. Альвы в свое время этот рецепт позаимствовали у нас. «Дети леса» изначально слабее любой расы, что населяет Тивалену, вот нашим шаманам и приходилось искать методы, чтобы уравнять нас с другими ее обитателями.