— До первой шишки на дороге, а там нас снова предадут. — Расхохотался я. — Алена, ничему нас история не учит! Все крутится и крутится, как детский волчок, возвращаясь на свои места. Города разрушаются и возникают, через столетия — на том же месте. Реки, прокладывают новые русла и вновь возвращаются — в старые. Сменяются времена года. Приходят и уходят — ледниковые периоды. Все уже было. Просто — время замело своим песком и перемололо в муку. Потом песок сдуло, а мука, пройдя через наши животы — вернулась в землю… А мы, радостно хлопаем в ладоши — Чудо!

— Это истерика? — Задумчиво поинтересовался, глядя на меня, секурист.

— Нет. Предчувствие. — Почесал я затылок. — Чувствую я, что моя тетка втянула меня в дикую авантюру. С шансом выбраться — хрен из хренадцати. И в окружении тех, кому доверять нельзя. Я — прав? Или я — лев?

— Ты — зол. — Алена Иоганновна тоскливо улыбнулась. — Сволочь, ты, племянник.

— Она такую речь приготовила, чтобы убедить тебя по-учавствовать! — Кайсан Паргович ехидно рассмеялся. — Аргументы, на мне оттачивала! А ты — раз и согласился!

— Какая бы не была семья чокнутая, против общего врага выходит единым строем… — Рассмеялся я. — А, кормить здесь будут?

— Кормить?! Кормить — будут. — Тетка Алена Иоганновна шмыгнула носом. — Спасибо, племяш…

Водитель — орсаец, мрачный, как двадцать две грозовые тучи, бросил ненавидящий взгляд, в сторону керранцев.

— Та кен? — Поинтересовался я, воспользовавшись одной из трех, известных мне, орсайских фраз. — Та кен — что не так?

— Все не так… — Упрямо мотнул головой водитель. — Эти… Как не живые, понимаешь? Они ходят, говорят, едят, может быть, даже занимаются любовью — не знаю! Но они — мертвые, понимаешь?

— Вот что, отвези-ка ты нас, мил человек, в самое тихое место. — Внезапно обратился к водителю секурист, видя мое внимание. — Там и расскажешь, все…

Тихое место оказалось на палубе 0–0 — реакторный блок. Самое охраняемое место, сердце корабля. В которое мы попали, не слезая с кара и ни разу не предъявив документы.

Секурист и Алена Иоганновна сидели на своих местах ни живы, ни мертвы.

Я, по работе своей и знакомствам, еще по «Морской осе», сидел и не отсвечивал — с орсайской братии сталось бы получить доступ и к запасной командной рубке.

Остановившись возле бронированной двери с надписью: «Только для технического персонала уровня 0–0», орсаец открыл дверь универсальным ключом и впустил нас внутрь.

Щелкнул выключатель и окружающие нас люди выхватили оружие.

— Нормально так, за маслицем, сходили… — Вырвалась у меня бессмертная фраза, с нежностью и гордостью, пронесенная людьми сквозь столетия.

— Зеа ма еэакв! — Остановил вооруженных людей, наш водитель. — Уберите оружие. Лучше, на стол, накройте…

Орсайцы — отвратительные вояки, факт бесспорный и непреложный.

Зато — пронырливые, внимательные, осторожные и мистическо-таинственные.

После просьбы-приказа нашего водителя, четверо кинулись накрывать на стол, а двое, оружие хоть и спрятали, но следили за нами очень внимательно.

— Простите моих друзей. — Водитель доброжелательно махнул рукой, приглашая нас к столу, и отодвинул стул для тетки. — Появление керранцев, на борту «Гаваны», стало очень не приятным сюрпризом, для нашей организации. С самого начала военных действий, после атаки на Мадину, мы пытались выйти на людей, способных нас услышать и понять. Первым стал Ваш отец.

Водитель кивнул Алене Иоганновне, признавая ее дворянское звание.

— Что значит: «Мы и нас»? — Кайсан Паргович поднял руку, обращая на себя внимание, как первоклассник.

— «Тау». — Алена Иоганновна широко улыбнулась. — Мифическое «Тау», что вот уже сто десять лет, рыщет по всем планетам, собирая людей, обладающих незаурядными способностями.

— Клевета! — Взвился один из молчащих, парней. — Рыщут — дикие звери. Мы — точно знаем, где и когда, появится нужный нам человек!

— Ню-ню… — Рассмеялся я, мстя за свой испуг. — То-то, вы, за оружие схватились, знающие!

— Не всем дано истинное зрение… — Стушевался парень и отошел вглубь комнаты, пропадая из виду.

— Давайте отбросим мистику. — Наш водитель выразительно мотнул головой, как бы извиняясь за молодость своего подчиненного. — Тем более что мистического давно не существует — экзоты убили не только Богов, но и божественное право на чудеса, изъяли и пустили на конвейер. Все остальное — тщательный анализ, математический обсчет и вероятностная матрица, известная уже два столетия…

Переглянувшись с теткой, мы улыбнулись — уж в нашей семье, с чудесами было очень сложно…

— Мы анализируем войну, с самого первого ее дня. Все, даже самые секретные операции, заносятся в банк данных и принимаются в расчет…

— Как Вас зовут? — Спросил я у водителя, когда он замер, набирая воздух в легкие. — Чувствую я, что обращаться к Вам «Айзек Вар-Кулле» — как то